Раки-отшельники - [34]

Уходя из мойки, он оставил воду течь тоненькой струйкой, чтобы не замерзли трубы. Теперь он созрел для сытного завтрака и прогноза погоды, а потом можно сесть на трактор и отправиться в магазин.

На следующий день приехала домработница. Температура поднялась до минус десяти. Едва зайдя на кухню, она объявила:

— Я здесь последний день.

— Но…

— Нет-нет, у вас будет домработница, только мы тут поменялись маршрутами, так что у вас будет другая.

Он уже привык к ней. Она не рыскала по дому, делала свое дело и уезжала. Во время уборки она затыкала уши наушниками с музыкой и подпевала. Отец был этим очень недоволен, он хотел общаться. Не понимал, что молодой девушке вроде нее совершенно неинтересно слушать болтовню старого хрыча о погоде и войне, и о том, как жили раньше, и как ужасно, что решили отдать плодородную землю под поле для гольфа.

— Тогда мы лучше откажемся от домработницы, — сказал Тур.

— Что за чушь?! Вам же нужна уборка. Сегодня я загружу машину рабочей одеждой, так что принесите, что вам там надо постирать. И, кстати, это называется помощница по дому, домработница — слово устаревшее. Да и помощницей по дому вообще-то это тоже не называется, теперь есть слово «уборочное звено». Но это так глупо звучит, что даже я его не употребляю, хотя фактически этим уборочным звеном и являюсь.

— В любом случае, мы лучше откажемся, как бы оно ни называлось…

Но тут он вспомнил, что уборку оплачивал Маргидо, который тут же обнаружит, что от нее отказались. Он выругался про себя. Бесполезно. И все — ради Турюнн…

— И кто же это будет? — спросил он.

— Понятия не имею. Увидите, когда она приедет. Так вы принесете мне рабочую одежду? И носки, и все прочее пока я вытряхиваю этот жуткий пластиковый коврик.

Он обнаружил их, заглянув на секунду к свиньям с комбинезоном в руках. Три жирных крысы в самом конце прохода пожирали сухой корм, который он обронил утром.

— Мать вашу!

Крысы проскочили вдоль стен в кормовую, он прыжками помчался за ними. Но в кормовой во всех стенах были трещины, готовые ходы и в амбар, и в старый уличный туалет, и на силосную башню.

— Крысы! Я не потерплю крыс у моих свинок! — крикнул он и ударил кулаком об стену. Даже представить себе страшно, что на это скажет инспектор санэпидемнадзора… Мыши, и те в крестьянском хозяйстве не допускаются, а уж крысы! Он забежал к домработнице, отдал ей комбинезон, снова выскочил из дома и, не успев опомниться, уже заводил трактор. В местном магазине покупать ловушки и яд опасно, слухи могут поползти очень быстро. Придется ехать в город. Там можно припарковаться прямо перед входом в магазин. Тяжелым шагом вернулся он в дом и пошел прямо в ванную, чтобы привести себя немного в порядок. Лишь бы «Вольво» завелась в этот проклятый мороз!

— Я съезжу в город, ты, наверно, уже закончишь, когда я вернусь. Так что спасибо тебе за помощь, — сказал он уже внизу, надевая парку. Она мыла пол и не реагировала. Пришлось толкнуть ее в плечо пальцем, чтобы она вытащила наушник. Он был крошечный и повис на черном проводе. Удивительно, как такая мелочь могла издавать звуки.

— Вы что-то сказали? — переспросила она.

— Я еду в город, ты, наверно, закончишь, когда я вернусь. Так что спасибо!

— Да не за что. Это — моя работа. Ну, удачи!

Он кивнул и вышел. Отец в гостиной, вероятно, слышал, что он сказал, так что смысла повторять все в третий раз не было.

Фьорд был ледяным и зеркально гладким, даже ряби не было, на другом берегу сквозь голубую морозную дымку проглядывала деревенька. В соседний фьорд заходил метеор, белый, длинный с пунктиром иллюминаторов. По-зимнему белесое солнце с каждым днем поднималось все выше, но еще почти не грело. Он подумал, каково сейчас куликам, наверно, они промерзли до смерти. Тур представил себе их длинные красные ноги в ледяной воде при минус двенадцати градусах. Двигатель работал неровно, еще не прогрелся, и ему долго приходилось соскабливать наледь изнутри лобового стекла.

Новая домработница. И крысы в свинарнике.

Не далее как вчера он снова почувствовал радость оттого, что справляется с работой, что все опять идет как по маслу. Вот дурак-то! Как можно судить о не прожитом еще дне? Вся суть как раз в том, что не все так просто.

…

Эрленд стоял перед стеклянным шкафчиком и рассматривал свои хрустальные фигурки от Сваровски. Сто три миниатюры из ограненного хрусталя, крошечные шедевры, освещенные точечным светом и выставленные на зеркалах и стекле. Фигурки животных и цветы, бокалы шампанского высотой в несколько сантиметров, насекомые с малюсенькими серебряными рожками, идеальные копии настоящих вещей, точные до малейшей детали, даже мобильный телефон из хрусталя и золота длиной всего четыре сантиметра, на котором с помощью лупы можно разглядеть цифры и эмблему Сваровски — лебедя — на дисплее.

Шкафчик был символом его великой страсти коллекционера. На полке посередине стояла шахматная доска из прозрачного хрусталя и гагата. Он использовал шахматную задачу из газеты, редактором которой был Крюмме, разместив фигуры на доске так, что черным грозил мат в два хода. Крюмме, разумеется, моментально решил задачу, способности этого человека не знали границ. Но когда Крюмме в первый день нового года предложил сыграть в хрустальные шахматы, Эрленд решительно ему отказал. Играть можно на старой деревянной доске деревянными фигурами. На хрустальной доске могут появиться царапины, а какая-нибудь фигура, упаси Бог, упадет на пол, к тому же, он, как всегда, проиграет. Но за этой шахматной доской, которая вся светилась и переливалась, он всегда будет победителем, потому что она принадлежит ему одному.