Ракетный гром - [38]

— Добрыйдень, доложите воздушную обстановку! — потребовал Узлов, находясь в убежище.

— Ястреб парит, — ответил Добрыйдень.

— Заметил, — улыбнулся Узлов и, довольный, сказал Малко: — Вот так, если уж он птаху увидел, то, будь уверен, врага не пропустит...

Угроза воздушного нападения затягивалась. Малко, сидевший в тесном окопчике, поднялся наверх размять онемевшие в коленях ноги, подумав при этом, что он, офицер, может вести себя здесь, как ему вздумается. Он встал во весь рост и наблюдал за парящим в небе ястребом, потом посетовал на жару, сухой воздух, который может вспыхнуть от зажженной спички, и, словно желая убедиться в этом, закурил, держа горящую спичку в протянутой руке. Но спичка сгорела дотла, и огонек ни разу не всколыхнулся. Все это он сопровождал комментариями, обращаясь к сержанту. Узлов совсем уже собрался призвать его к порядку, но в это время вышел из кабины Волошин, взобрался на скат капонира. Узлов этого не видел, но когда услышал голос механика-водителя: «Товарищ сержант, ястреб ищет добычу. Говорят, с такой высоты он мышь видит», — Дмитрий вскочил на ноги и звенящим голосом выпалил:

— У опушки леса, двести метров прямо, группа десантников врага!

Добрыйдень выпрямился и одним дыханием прокричал:

— Расчет! Занять оборону!

Волошина как ветром снесло со ската. Он схватил автомат и, пригнувшись; бросился вслед за Цыганком.

Одна минута, и ракетчики оказались в окопах, заранее подготовленных на случай отражения нападения противника. Узлов стал за пулемет, опустив его на треноге так, чтобы вести огонь по наземным целям: кожух пулемета лег на бруствер, в углубление, похожее на амбразуру. Узлов дал очередь холостыми патронами в направлении леса и, довольный тем, что взвод занял оборону в минимальное время, поискал взглядом старшего лейтенанта. Увидев его на прежнем месте, позвал к себе. Когда Малко подходил. Узлов невольно залюбовался им: с завидной аккуратностью сидело на нем обмундирование, прекрасно сшитое — в столичном ателье, наверное, — наглаженные, со стрелками бриджи, начищенные сапоги, новенькая фуражка, надетая чуть-чуть набок. Его холеное лицо выражало абсолютное удовлетворение и спокойствие. Узлову даже показалось, что Малко мурлычет какую-то веселую песенку. Он действительно что-то напевал, улыбаясь.

«Красивый мужчина». — подумал Узлов, но чувство восхищения им почему-то вдруг пропало. Тем не менее он заметил:

— Сам или жена гладит?

— Вдвоем понемногу... и гладим и чистим. — Он начал рассказывать, как это делается, но Узлов, не дослушав и извинившись, подал команду готовиться к отъезду в парк, потом спросил:

— Ну как вообще-то, пользу извлекаешь, что-нибудь дельное заметил? Или время зря лровел?

— Есть у меня просьба к тебе, Дима, — сказал Малко. — Я хочу, чтобы каждый мой специалист потерся среди твоих ребят. Если ты согласишься, буду присылать по одному, и так пропущу весь взвод. Замполиту я уже докладывал об этом. Он поддерживает мою инициативу...

— Ну что ж, твоя инициатива — мой труд. Давай, я согласен, лишь бы польза была... У нас же социалистическое соревнование, а не конкуренция...

— Правильно, Днма. Я так и знал, что человек ты политически зрелый, передовик, а раз так, то помогай другим, все это пойдет в общую копилку... Так уж мы воспитаны.

—- Верно, — согласился Узлов. До этого он хотел отчитать Малко за поведение на сегодняшних занятиях, за нарушение законов учебного полигона. «Падают или не падают бомбы на твою голову, ты обязан действовать так же, как в настоящем бою, а не торчать трубой над окопом». Именно так он и собирался сказать Малко, но сейчас, услышав от него дельное предложение, передумал: «Еще обидится, подумает: поучаю с высоты маяка», — и лишь поддел:

— Бо-оль-шой мыслитель ты, Михаил!

— Дело тут не в том, кто из нас на что способен, важно другое — цель! — воскликнул Малко. — А цель у нас одна — боеготовность части. Если твой взвод выскочит вперед, а мой задержится, тьфу-тьфу, не накаркать бы, это еще не боеготовность, а вот когда мы все вместе разом выполним учебную программу, этот кулачок будет что-то стоить! — потряс он кулаком. — И еще одна просьба. — Он снял сухую былинку с погона Узлова. — Прицепилась вместо третьей звездочки, дуреха, — улыбнулся многозначительно и махнул рукой: — Да нет, не пойдешь ты на это... Знаешь, Дима, о чем я думаю? Силы у нас с тобой не равны. Может быть, подравняемся?

— В чем?

— Если бы ты уступил мне Цыганка. Все будет оформлено приказом, у меня взял бы Гросулова. Солдат примерный, способный и на баяне здорово играет, в музыке хорошо разбирается. Кто его знает, придет время, и мы, может, о нем будем говорить, как о Шестаковиче.

— И об этом ты с замполитом советовался? — спросил Узлов, не понимая, шутит Малко или говорит серьезно.

— Нет, но думаю поговорить.

— А как Цыганок? Может, и с ним толковал?

— Было дело, зондировал...

— Ну и как?

Малко вздохнул:

— То ж Цыганок!.. Вначале аж весь засиял, потом сказал, что подумает, окончательный ответ даст в четверг.

— А-а, — захохотал Узлов, — а ты уверен, что накануне не будет дождя?

— А при чем тут дождь? — удивился Малко.