Раху - [49]

— Нет?! — возмутился Гайдер-Али. — Почему? Король Франции обещал это, и вы передали мне его обещание, — обратился он к маркизу.

— Негодяй лжет, — воскликнул маркиз, с трудом следивший за разговором на канарезском языке, — эскадра в пути и должна с минуты на минуту прийти в Мадрас.

— Она никогда не придет туда, — возразил Самуд, — я клянусь тебе головой пророка, что французы заключили мир с англичанами, я это сам слышал в Калькутте.

— Заключили мир! — крикнул Гайдер-Али, грозно взглянув на Бревиля. — Значит, король Франции предал меня!

— Просто невозможно! — покачал головой маркиз.

— Значит, возможно, раз это так! — твердо отвечал Самуд. — Моя жизнь в твоих руках, можешь меня бросить под ноги слонов, если я сказал неправду.

Издали раздался пушечный выстрел с моря.

— Что там происходит? — спросил Гайдер-Али, когда последовало еще несколько выстрелов.

Вошел начальник телохранителей и пал ниц перед Гайдером-Али:

— Великий повелитель, стреляют с форта Сен-Джордж, а далеко на море виден ряд судов.

— Прибыла французская эскадра! — возвестил Бревиль.

— Нет, — спокойно пояснил Самуд, — это корабли с солдатами и пушками из Калькутты!

— Я сам хочу их видеть. Иди за мной! — обратился Гайдер-Али к пленному. — И если ты мне солгал, то я подвергну тебя такой смерти, что самые жестокие мои палачи содрогнутся.

Он вышел, пленный, не выказав ни малейшего страха, пошел за ним, затем последовал Типпо Саиб и маркиз де Бревиль. Гайдер-Али поднялся на сторожевую деревянную башню, выстроенную недалеко от шатра, и долго смотрел в прекрасный английский телескоп. Выстрелы с форта Сен-Джордж продолжались.

— Ты прав! — почти ласково сказал он пленному. — На судах, приближающихся к берегу, развевается английский флаг! Твое первое сообщение оказалось весьма полезно, так как, если б я не посмотрел сам, меня бы могли уверить, что пришла французская эскадра, и я начал бы наступление.

— Оно стало бы большим несчастьем для тебя, великий господин, и для твоего священного дела! — заметил Самуд.

— Ну, маркиз де Бревиль, что вы на это скажете? Будете вы еще отрицать, что ваш повелитель заключил мир с Англией?

— Если бы какое-нибудь несчастье или поражение заставило мою родину заключить такой мир, он не касается меня и моих соотечественников здесь. Мы на стороне вашего высочества и отдадим за ваше дело последнюю каплю крови, — отвечал Бревиль, бледнея под взглядом Гайдер-Али.

— Очень умно, — отозвался Гайдер-Али, — если б вы следовали примеру вашего короля, вам не пришлось бы распоряжаться ни единой каплей вашей крови.

Он сошел с башни и вернулся с остальными в свой шатер.

— Ну, — обратился Гайдер-Али к Самуду, грозно сдвинув брови, — ты сказал правду, но, если ты действительно знал, что король Франции изменил мне, что французская эскадра не придет в Мадрас, зачем же ты советовал посылать сюда подкрепление, которое затруднит мне взятие города и форта? Разве ты не предал этим меня?

— Если б я хотел предать тебя, господин, то мне легко было бы солгать тебе. Выслушай меня и увидишь, что я прав. Не в Мадрасе центр английского владычества, а в Калькутте, и тебе надо разрушить ее до основания. Послав войска сюда, они остались совершенно беззащитными в Калькутте; если князья Гималайской равнины и магараты восстанут, если народ везде возмутится, то, пожалуй, и Могол в Дели примет войну, а это произойдет несомненно, если ты выждешь время. Тогда на севере они не будут в состоянии бороться с врагами и от тебя не уйдут, так как подкреплений больше получить не смогут.

Гайдер-Али несколько раз одобрительно кивнул головой, Типпо Саиб внимательно слушал слова пленного.

— Этот человек, — обратился Гайдер-Али к маркизу Бревилю, — пришедший издалека и не знавший нашего положения, рассуждает одинаково со мной, поэтому я не могу считать его изменником.

Он хлопнул в ладоши и приказал вошедшим слугам развязать пленного.

— Дайте ему поесть, он, верно, проголодался. Садись и отдохни!

Самуд вытянул развязанные руки и сел по-восточному на одно из низких сидений. Слуги поставили перед ним маленький стол и через несколько минут принесли кушанье из риса и куриного мяса, распространявшее заманчивый запах.

— Ешь! — позволил пленному Гайдер-Али. — Я разрешаю тебе есть в моем присутствии, подкрепись.

Самуд жадно смотрел на блюдо, но не коснулся его, скрестил руки и сказал:

— Великий господин, твои слуги забыли дать мне воды, я весь в пыли с дороги. Ты знаешь, что я не могу коснуться кушанья, которого жаждет мое усталое тело, не исполнив священного обряда.

Гайдер-Али с одобрительной улыбкой кивнул головой, слуги немедленно принесли серебряный таз и подали пленному. Тот умыл руки, лоб и губы, обратился на восток, прочитал молитву и потом заявил:

— А теперь, великий господин, прошу тебя, прикажи твоим слугам дать мне хлеба для пищи, которую ты милостиво даруешь мне, и соли для приправы.

Гайдер-Али опять улыбнулся, и желание Самуда тотчас исполнили, Самуд взял хлеб, посолил и проговорил, съев кусок:

— Да благословит и охранит Бог дом моего великого повелителя Гайдера-Али, который удостоил меня милостивым гостеприимством под своим кровом!