Рагнарек. Истинная история ариев, асов и ванов - [44]

Собственно, к нему начали готовиться уже давно. На самом берегу реки огородили большой участок для вождей и их жен. Простонародье не должно было мешать им, шмыгая между столами и воруя еду у захмелевших почетных гостей. Примитивные столы и скамьи из бревен соорудили тоже. Щелястые бревенчатые столешницы были удобны тем, что в их щели можно было вставлять вертикально рога, наполненные пивом и мёдом.

Столы и скамьи, однако, предназначались только для знати. Для простолюдинов за пределами ограды были разложены костры, на которых они сами должны были жарить выделенное для них не самое лучшее мясо. Здесь же возле костров лежали бурдюки с низкопробной бурдой, к приготовлению которой Ягр не имел никакого отношения.

В день великого пира на самых почетных местах сели сам Один, его жена Фригг, сыновья Одина Тюр и молодой Видар, жена Тора Сив, Фрейя и ее брат Фрейр, который привел с собой ставшего ему близким другом Бюггвера-Багишта с его женой Бейлой, Идунн (она же Гевьон и Живуд) и ее новый любовник поэт Браги, который был известен тем, что мог сочинять саги, выпив вместо благородного квасира даже и самого мерзкого пойла. Были там и другие знатные воины-асы со своими женами и любовницами, а также вожди племен Арья-деш. Но многих не было. Так братья Одина Вили и Ве, а также его «новый» сын Улль оставались в Кринге на озере Аталон. Не было Гермода, который накануне был отправлен в страну буришков (Один не считал политичным, чтобы этот кликуша сидел рядом со Скади на глазах у множества ванов). Не было Бреза-Форсети — он должен был присматривать за летней добычей берилла в Нуристане.

Не было и Тора — он подзадержался на дальней охоте в горах, но откладывать начало пира было нельзя, так как из-за жары привезенное с ледяных складов мясо могло испортиться. Все же Один надеялся, что Тор успеет вернутся хотя бы к середине пира.

Расселись по местам задолго до того, как солнце коснулось вершин западных гор, и выпили по первому рогу пива. Оно было очень крепкое и сразу ударило в голову. Все разом заговорили. Среди прочих выкриков чаще всего слышались здравицы в честь Ягра и двух его самых доверенных слуг Фимафенга и Эльдира.

В этот момент Локи, встав, вдруг из всей силы ударил в зубы Фимафенга. Тот упал и лежал, как мертвый. Возмущенные асы вскочили и хотели тут же прикончить Локи, Но Ягр их успокоил, сказав, что его слуга жив и только без сознания.

Тогда постановили просто изгнать Локи с пира, как не умеющего себя вести шута — лодура. При этом Игг-Один сидел и молчал, словно происходящее с его побратимом его не касалось. К удовольствию асов арии тоже не двинулись с мест, молча наблюдая за позором своего «верховного вождя». Все это показывало, насколько низко пал авторитет Локи.

Локи, однако, не успокоился и опять подошел к загородке, когда по его расчетам все опорожнили еще по одному рогу. У входа стоял второй доверенный слуга Ягра Эльдир, которой не хотел его впустить. А полупьяное уже к тому времени простонародье с изумлением наблюдало эту сцену. И тогда Локи заговорил с Эльдиром, а древнеисландская легенда донесла до нас примерный текст этого разговора, который автор повести приводит со своей точки зрения:

— Эльдир, ответь, о чем беседуют пьяные «боги»? — Локи иронически намекает на обожествление Одина и его родных.

— Об оружье своем, о смелости в битвах беседуют асы, но никто из них другом тебя не зовет.

— Хочу войти в ограду пира и сам посмотреть на них; а еще сказать им, кто они есть на самом деле.

— Если ты решил забрызгать пирующих грязною бранью — об тебя ж оботрут ее.

— Знаешь ли, Эльдир, если начнем мы обидно браниться, я ответами буду богаче тебя.

С этими словами Локи под хохот простонародья оттолкнул слугу и вошел в ограду. При виде него все разговоры сразу умолкли. И тогда Локи сказал: — Легкий, как воздух (Loft), вплыл я сюда с пустым животом. Кто из вас даст мне доброго пива? Что ж вы молчите, боги могучие? Пустите ли меня на пир или прогоните?

— Не пустят тебя! — выкрикнул уже успевший захмелеть Браги. — Асы знают, кого надлежит пускать на пир знатных!

— Один! — позвал Локи побратима, не обращая, казалось, никакого внимания на афронт Браги, — когда-то ты сказал мне, что не сядешь пить пиво, пока мне не нальют. Помнишь, когда это было?

— Видар, встань пожалуйста, — мягко попросил Один сидевшего около него сына, — пусть Локи сядет здесь на почетном месте, как пристало великому вождю. Ягр и в самом деле сплоховал, усадив его не по чину.

Послушный Видар встал и даже передал Локи свой наполненный пивом рог. Локи изобразил на своем лице полнейшее удовольсьтвие и заявил: — Пью за здоровье всех присутствующих: асов и их дам и гостей тоже; не буду пить только за здоровье этого Браги, самого никудышного поэта на свете!

— Если я как-то случайно оскорбил тебя, вождь Локи, то я готов откупиться самой драгоценной добычей, взятой мной в моих боевых походах! — взмолился Браги. — Не затевай только ссор! Бойся рассердить своих и наших богов!

— Бог, сидящий рядом со мной, как видишь, не сердится! Все же если говорить без шуток, то мне за всю мою жизнь не дождаться твоего откупа, Браги, потому что ты здесь самый большой трус и битв боишься, как огня! — хохот в ответ на эту остроту Локи прогремел по всей пиршественной площадке.