Раффлс, взломщик-любитель - [9]

– Ты спрашивал, давно ли я это задумал? – произнес Раффлс, когда мы уже брели по улице навстречу рассвету, в глазах всего мира представляя парочку приятелей, возвращающихся домой с гулянки. – Нет, Банни, мне это и в голову не приходило, пока где-то с месяц назад я не увидел этот пустующий верхний этаж и не купил несколько безделиц в магазине – просто чтобы присмотреться, что к чему. Кстати, я так за них и не заплатил. Богом клянусь, завтра я это обязательно сделаю. Не правда ли, в этом есть определенная поэтическая справедливость? Одного визита мне хватило, чтобы оценить возможности этого места, но, придя во второй раз, я убедился в том, что без помощника мне не справиться. Поэтому я практически выбросил эту идею из головы, но тут вдруг явился ты, в очень подходящую ночь и в очень подходящем для подобного мероприятия состоянии! Но вот мы и в Олбани, и я надеюсь, что камин еще неокончательно потух, потому что не знаю насчет тебя, Банни, но я продрог, как та сова из стихотворения Китса.

Он был способен думать о Китсе, возвращаясь с ограбления! Он мечтал о тепле камина, как обычный гражданин! Внутри меня распахнулись какие-то шлюзы, и меня окатило ледяным душем осознания того, чем на самом деле являлось наше приключение. Раффлс был грабителем. Я помог ему совершить ограбление, следовательно, я тоже теперь был грабителем. Все же я был способен стоять и греться у его камина, наблюдая за тем, как он опустошает свои карманы. Все это было так прозаично, как будто мы не сделали ничего чудесного или ужасного!

У меня кровь застыла в жилах. Меня затошнило, а голова пошла кругом от мысли о том, что этот злодей был мне глубоко симпатичен. Более того, я им восхищался. Теперь моя симпатия и восхищение превратятся в презрение и отвращение. Я ожидал этой перемены внутри себя. Я жаждал ощутить ее в своем сердце. Но я жаждал и ждал напрасно!

Когда он полностью опустошил карманы, стол засверкал нашей добычей. Десятки колец, браслеты, подвески, эгретки, ожерелья, жемчуг, рубины, аметисты, сапфиры и, конечно же, бриллианты, бриллианты во всех украшениях, переливающиеся вспышками света, дразнящие меня… слепящие меня… Я не верил своим глазам и знал, что запомню этот момент навсегда. Последним из кармана показался не драгоценный камень, но мой собственный револьвер. И это задело меня за живое. Кажется, я что-то сказал и невольно протянул к нему руку. Я как будто воочию вижу сейчас Раффлса – его высоко поднятые брови над ясными голубыми глазами. Я вижу, как он с едва заметной циничной улыбкой вынимает патроны, прежде чем вернуть мне револьвер.

– Ты не поверишь, Банни, – произнес он, – но я впервые взял с собой заряженный пистолет. В целом я считаю, что он добавляет уверенности. Все же, если что-то пойдет не так, может возникнуть очень неприятная ситуация. Можно невольно пустить его в ход, а это уже не игрушки. Хотя я часто задумывался над тем, что чувствует убийца, только что лишивший жизни человека. Наверное, это потрясающие ощущения, разумеется, пока ему не угрожает поимка. Да не смотри на меня с таким убитым видом, дружище. Мне ничего подобного испытывать не приходилось и вряд ли придется.

– Но все это ты уже делал и прежде? – хрипло спросил я.

– Прежде? Мой дорогой Банни, ты меня оскорбляешь! Это что, было похоже на первую попытку? Конечно, я делал это прежде.

– Часто?

– Ну… нет! В любом случае недостаточно часто, чтобы разрушить очарование, и вообще я это делаю только тогда, когда окончательно сажусь на мель. Ты когда-нибудь слышал о бриллиантах Тимблби? В общем, это был последний раз, но они оказались жалкой подделкой. Кроме того, было дело о плавучем доме Дормера – в прошлом году в Хенли. Это тоже было результатом моей деятельности, хотя толку с этого тоже было мало. Я еще ни разу не сорвал по-настоящему крупный куш. Когда мне это удастся, я подведу черту.

Да, я отлично помнил оба дела. Подумать только – именно он был их исполнителем! Это было настолько невероятно и дерзко, что не укладывалось у меня в голове. Но тут мой взгляд упал на стол, сверкающий и мерцающий сотнями огней, и мой скептицизм улетучился.

– Как это все началось? – спросил я, когда любопытство взяло верх над изумлением и восхищение его тайным занятием вплелось в мое восхищение этим человеком.

– Ах, это долгая история, – ответил Раффлс. – Она началась в колониях, где я играл в крикет. Она слишком длинная, так что я не стану ее тебе сейчас рассказывать, но я угодил почти в такой же тупик, как и ты сегодня, и это стало единственным выходом. Я расценивал это только так и не иначе. Но я попробовал кровь и пропал. Зачем мне работать, если я могу красть? Зачем мириться с унылым рутинным существованием, когда меня манила вполне приличная жизнь, к тому же полная романтики, волнения и опасностей? Разумеется, это очень дурно, но не всем же быть моралистами, да и как насчет изначально несправедливого распределения богатства? Кроме того, я же не занимаюсь этим постоянно. Мне уже и самому надоело постоянно цитировать строки Гилберта, но в них заключена глубокая истина. Мне только хотелось знать, понравится ли тебе такая жизнь так же сильно, как мне!