Радужный город - [95]

Да, я еще помнила, как пользоваться глазком.

Конечно же, там стоял Тропинин. Отряхнул юбку, правда больше размазав по ней пыль, чем отчистив, я распахнула дверь.

Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить степень моей «хорошести». После чего меня весьма негалантно передвинули, дабы не путалась под ногами, фактически усадив на диванчик, точнее на его уцелевший остов. Он пробежался по квартире, выключая свет, на кухне послышалось шевеление. Я не удержалась и, привстав, заглянула за угол. Тропинин сваливал телефон, зарядку, кое-какие другие личные вещи, которые я разложила по разбитой столешнице, в мою сумку, подхватил пальто и шарф, развешанные на выжившей дверце шкафа, после чего с непроницаемым лицом мужчина вернулся в коридор. Завязал шарф, засунул мои руки в рукава пальто, точно одевал куклу, и потащил к выходу.

Судя по выражению лица, вякать что-то против было глупо. Ничего страшного — покатаемся по городу и вернемся. Может, поговорим и все проясним.

Пока мы ехали в лифте, я заметила, что выглядит он как-то не так. И действительно, на нем были джинсы, вот уж не думала, что такое в его гардеробе водилось. Свитер и короткая куртка. У подъезда, изображая из себя белый Гелек, правда, с сильной натяжкой, стоял мой монстрик.

Меня усадили на переднее пассажирское сиденье, моя сумку была закинута на заднее, а Тропинин уселся за руль и одел очки. Надеялась же, несмотря на объем выпитого, что я себя контролирую, но нет, нижняя челюсть все же вниз поползла.

Черканув защитой по поребрику, он сполз с тротуара и стал петлять по дворам. Я украдкой осмотрелась, ища Лёню или Артема на худой конец, но мы были в машине одни. Вряд ли они добровольно заползли в багажник? Через десять минут машина вырулила на КАД и понеслась в сторону… как оказалась Пулково.

Прибыв в ярко освещенный аэропорт, я почувствовала себя Алисой в Стране Чудес. Мы подъехали прямо к терминалам. Тропинин вышел и поздоровался с подошедшим к нему мужчиной, хлопнул багажник, затем с заднего сиденья, обдав меня холодом, исчезла моя сумка, а потом пришла моя очередь. Правда, прежде чем вытянуть меня, Виталий открыл бардачок и достал два загранпаспорта.

Меня аккуратно, под локоточек, вывели из машины, оглядели с ног до головы и недовольно сморщили нос. Возле Тропинина стоял чемодан на колесиках, который подхватил наш провожатый. Я оглянулась и увидела, как за руль монстрика садится Артем, широко мне улыбнувшись.

Рамки. Досмотр. Регистрация. Девушка, сверявшая фотографию в паспорте и оригинал, как-то подозрительно на меня посмотрела (правда, уже в зоне вылета, узрев себя в зеркале туалетной комнаты, я не поняла, почему неотложку не вызвали сразу, хотя… понятно почему, рядом со мной стоял Тропинин, который явно ограниченно дееспособным или пьяным не выглядел). И Амбал — Перевозчик чемоданов оказался еще и работником аэропорта.

Мне без разговоров поставили штампик и отправили восвояси.

Когда в руки наконец-то попали мой паспорт и билет, я осознала, что Страна Чудес еще только ждет меня. Рейс «Санкт-Петербург — Венеция, Италия».

Он давно уже все сделал. В пустом паспорте, который я получила сразу после рождения Абрикоса, но выехать никуда не успела, конечно, красовалась итальянская виза. Неделю назад, я вроде подписывала заявление и сделала фото, даже забыв об этом.

Бизнес-класс самолета был крохотным — всего-то на четыре места, причем два соседних пустовали. Сам самолет был забит. Из эконом-класса, несмотря на поздний час, доносились детский веселый лепет, гул голосов, шорох одежды и щелчки застежек поясов и верхних багажных отделений.

Меня усадили возле окна. Сам же Тропинин сел рядом, скинув куртку и передав свою одежду и мое пальто симпатичной бортпроводнице. Та приветливо улыбнулась, спросила нужно ли нам что-то, но получив вежливый отказ, исчезла в салоне за нашей спиной.

— При всем моем к тебе хорошем отношении, начинают напрягать твои постоянные попытки сбежать, — на меня смотрели два чуть красноватых от лопнувших сосудов глаза.

— У всех свои недостатки, — ответствовала я, — и фобии, — а это было сказано тише.

Но Тропинин услышал и отвернулся.

— Ты же понимаешь… — начал было Виталий.

— Да, я все понимаю, — оборвала я Тропинина, глядя, как мигают огоньки на крыльях соседних самолетов.

— Сложно мне смоделировать ситуацию, когда женщина что-то понимает, — хмыкнул Тропинин.

Промолчала, все еще смотря в иллюминатор. Понятно, о чем шла речь. О том, что его не было со мной рядом.

— Ну, если что, труп мой опознавать надо будет лично, Виталий Аркадьевич, тут уж вам придется быть рядом, — я сказала это, повернувшись к нему.

Зеленые глаза сузились и зло блеснули. Но теперь промолчал он.

— Мы летим в Италию, — поставили меня в известность. А спустя минуту. — И что, не будешь возражать и возмущенно пыхтеть? — осведомились у самого уха.

Я покачала головой.

— Нет. Я очень хочу жить, Витя. Сейчас. Сегодня. Завтра. По-настоящему.

* * *

В горной области Италии (где у Вити был дом) мы провели целых четыре дня. Вместе, одни, если не считать женщины, которая появлялась и исчезала, а с ней появлялись чистое постельное белье, еда в огромном холодильнике и некая степень чистоты, которую я принципе пыталась поддерживать сама.