Радуга (Мой далекий берег) - [82]

— Кто?..

Вздох был коротким, как стон.

— Это ты… — отвернувшись к окну, Сашка пожал тощими плечами. Сёрен решила, что тяготит его, и заторопилась. Молнии сверкали над Кромой, отражаясь в мокрых черепицах, как в зеркалах. Их пляска завораживала.

Девушка между тем нащупала ржавую скобу на стене, затянула на ней веревочный узел. И стала высматривать при вспышках, куда бы еще закрепить веревку.

— Сёрен, — обернувшись, позвал Сашка. Рубаха на его груди, лицо, волосы промокли насквозь. Он отер лицо локтем. Усмехнулся. Сёрен удивилась, что видит его так отчетливо. И застыла. Сашка держал меж ладонями круглую золотую молнию. Перекатывая слегка, будто горячий корень земляного дерева. Упал под ноги Сёрен конец веревки.

— П-пожар б-будет, — она чувствовала, что голос звучит жалко, страх тугим комком закупорил горло.

— Нет, — Сашка широким взмахом отправил молнию за окно. — Не бойся меня.

Он закрепил веревку, несколько раз протянув ее через чердак. Стал вынимать из корзины и развешивать белье — аккуратно, точно прилежная хозяйка. Сёрен, оттаяв, принялась ему помогать. И молчала.

— Ты не думай… — Сашка в упор взглянул на нее синими глазами — лишь чуть менее яркими, чем у самой девушки. Потянулся к веревке, их плечи соприкоснулись. Плечо Сашки оказалось теплым и твердым. И Сёрен разревелась.

Она вытерла лицо жестким передником, от чего разгорелись щеки.

— Знаешь… Сольвега…

— Что?

— Нашла покупателя на зеркальце. Велела мне идти. А я Кромы не знаю.

— Зачем? — спросил Сашка. Казалось, он только сейчас почувствовал, что промок. Вздрогнул, обхватил накрест руками плечи. И опустил голову.

— Едоков в доме сколько, мужики да кони, Ястребу дозвол на лечьбу не дают… — девушка поняла, что повторяет Сольвегу слово в слово, и осеклась.

— Да, из меня работник никакой. Обуза.

— Сашка! — Сёрен притиснула к себе обе его тяжелые ладони и проговорила едва слышно:

— Я ее боюсь.

Не успела взойти над коньками крыш после дождя серебристо-розовая луна, как дверная колотушка отчаянно загремела в бронзовую оковку входной двери.

Громко замяукал рыжий кот. Юрий-знаменщик, держа на отлете очажные щипцы с пылающей головней, откинул засовы верхней створки. Освободившейся рукой потер сонные глаза.

— Что, пожар? — спросил сердито дед, сбежав следом за ним по кряхтящей лестнице.

— Хуже, — хмуро ответил внук.

На крылечке дрожал худосочным телом посланец отцов-радетелей, которого Юрий так неудачно уронил какое-то время назад. Тогда посланец домогался от Юрия портрета прачки и закончил утро в канаве. Теперь же висел на костылях, изображая собой статую уныния. На опухшем лице блестели под луной дорожки слез. Молодой знаменщик остервенело прибил на щеке комара. Головня качнулась. Шпион дернулся и сел на зад.

— Уп-поваю… — проблеял он.

Юрий сморгнул:

— Интересно. Сам уйдешь, или тебя стукнуть?

Рыжий котяра выпрыгнул и потерся бакой об украшенное заплатой колено упавшего.

— Уповаю… — худосочный притиснул ручки к груди. — Караул…

Ястреб взглянул на выкрутасы кота, решительно сгреб страдальца-шпиона за воротник и дернул в прихожую. Юрий злобно хлопнул створкой.

— Ну? — спросил он, зевая.

— Жену жребий… — шпион всхлипнул и вытер нос.

— Иди! — Ястреб Крадок пинком направил незваного гостя в нужную сторону, тщательно избегая как падения того в ноги хозяевам, так и лобызания рук. Вялого хромца пришлось почти нести.

Юрий разворошил угли в очаге. К нему подтянули скамьи и, наконец, избавились от груза, который стонал и подванивал. Коту приключение, похоже, нравилось. Он обнюхал гостя со всех сторон и заурчал.

— А теперь коротко и внятно. Ночь на дворе.

Зубы гостя стукнули о край глиняной кружки.

— Жену вечером пришли… по наш черед… он!

— Не понял, — сказал Юрий.

Бывший посланец ратуши заплевался ядом, виня знаменщика во всех несчастьях, в том, что лишен места и должен отдать жену. Рыжий Разбойник испуганно дернул за поставец. Занавеска в дверном проеме качнулась. Тумаш с закрытыми глазами стал у косяка. Его скрюченные шишковатые пальцы потирали обритую голову. Кисточки на вороте ночной рубахи колыхались дыханием.

Внук Крадок невольно хмыкнул.

— Мне поспать дадут?!

— Видел? — спросил Ястреб лукаво, указывая гостю на Тумаша. — Грозен хозяин…

— Авой!! — шпион бухнулся со скамьи и стал лобызать Тумашу ноги. Тот отпрыгнул, шаря за отсутствующим мечом, и, наконец, проснулся.

— Издеваетесь? — набычился он.

— Да горе у человека. Если не врет.

— Помоги-и… — шпион-неудачник ерзнул по мозаикам. — У тебя жена молодая, спаси…

— Сдурел?

— Велге к паутиннику идти! Жене! Не поможет кто — помрет к вечеру!

Ястреб сжал в кулачище правую ладонь:

— Что?!!

Тумаш отобрал у Юрия чашку с вином, сделал огромный глоток и совершенно внятно спросил:

— Что будем делать?

Вернулся кот. С мурлыканьем потерся о ноги Тумаша. Юрий с дедом переглянулись. Хромой шпион, все еще сидя на полу, водил за ними глазами, словно кошка в ходиках. Потел. Хрустел пальцами.

— Врет, дрянь хромая…

Худосочный полез в складки упелянда. Под судорожными движениями треснула, поползла хилая ткань. Внук Крадок при свете огня разглядел сосновую палочку-жребий с выжженным узором: черта, черта, молния…