Радуга. Цыган и девственница. Крестины - [18]

Шрифт
Интервал

— Как они мне понравились, — сказала Урсула Скребенскому оживленным голосом. — Он был так мил, а ребенок такой славный!

— Мил? — произнес странным голосом Скребенский.

Урсула, оживленная и обрадованная этой встречей, шла быстрыми шагами. В обращении с ней случайного этого человека она почувствовала теплоту, и это дало ей сознание внутреннего богатства своего существа. Скребенский же всегда создавал кругом нее какую-то пустоту и бесплодие, как будто бы весь мир лежал во прахе.

Они почти не говорили на обратном пути, спеша поспеть к парадному ужину. Он шел, завидуя этому мужчине и его чувствам. Почему сам он не испытывал такого отношения к женщине? Почему никогда не жаждал он иметь женщину целиком, быть близким ее душе так же, как и телу? Почему никогда не испытывал он к ней глубокой любви и поклонения, ощущая только одно желание обладать ее телом.

Но он так страстно желал ее тела, что на остальное он махнул рукой. В этот вечер вся атмосфера в Мерше была пропитана острым пламенем желания. Этому способствовала свадьба Фреда, застенчивого, принужденно державшегося фермера с красивой, полуобразованной девушкой. Том Бренгуэн своей таинственной властью всячески раздувал это тлевшее разгорающееся пламя.

В конце ужина за десертом начала играть музыка. В оркестре были скрипки и флейты. У всех разгорелись лица, возбуждение достигло крайнего предела. Когда закончились приветственные речи, желающие были приглашены пить кофе на природе.

Был теплый вечер. На небе сверкали яркие звезды, но месяц еще не взошел. И при свете звезд красными огнями пылали костры, а кругом висели фонари и лампы; рядом с костром стояла палатка, освещенная изнутри.

Молодежь потянулась в эту таинственную обстановку. Слышались обрывки речи, звуки голосов, смех, а кругом все напоено было ароматом кофе. Сзади, на некотором расстоянии, виднелись постройки фермы, кругом мелькали темные и светлые фигуры, красноватый отблеск огня скользил по белым платьям и шелковым юбкам, фонари бросали лучи на появлявшиеся там и сям головы свадебных гостей.

Урсуле все казалось чудесным и сверхъестественным. Она как бы превратилась в новое существо. Окружающая тьма тяжело дышала, как затаившийся громадный зверь, а стога сена, выступавшие позади смутными очертаниями, казались его уютным, теплым логовищем. Душа плавала в безумном восхищении. Она жаждала идти. Ей хотелось подняться до сияющих звезд, ей хотелось мчаться за пределы земли. Ей безумно хотелось пуститься бежать. У нее было ощущение, точно она гончая на привязи, готовая броситься за неизвестной добычей во тьму. Она была одновременно и этой гончей и этой дичью. Тьма дышала страстью; ее дыхание было необъятным и тяжелым. Тьма ждала ее, готовая вступить с нею в бой. Как могла она стоять на месте, как могла она двинуться? Ей надо было погрузиться из известного в неведомое. Руки и ноги дрожали, грудь порывисто поднималась и опускалась.

Снова началась музыка и закружились пары. Том Бренгуэн танцевал с невестой, живой, подвижный, точно составленный из каких-то других элементов, недоступный, как пловец в воде. Певучая музыка продолжалась. Пара за парой уносились в плавных движениях танца.

— Давайте, — сказала Урсула Скребенскому, кладя на плечо ему руку.

При одном этом прикосновении сознание его испарилось. Он взял ее в свои руки, точно окружая тонкой, уверенной властной волей, и они слились в движении, в двойном движении по скользкой траве. Это движение было бесконечно, оно могло длиться целую вечность. Его воля и ее воля сливались в восторге движения, но никогда не уступали друг другу и не растворялись друг в друге. Это был крутящийся восхитительный, переливчатый поток, и в этом потоке — состязание его воли и ее воли.

Оба они погрузились в глубокое молчание, увлекаемые мощным потоком звуков, придававшим им особый подъем. Все другие танцоры, так же переплетаясь, плыли в этом потоке музыки. Перед костром мелькали их неясные тени, и плавными движениями продвигались в поглощавшую их тьму. Казалось, они были видениями, выплывавшими из подземного мира, и влекомыми течением могучего потока. Как будто бы сама тьма качалась таинственными движениями. Казалось, весь ночной мрак медлительно-тягуче колебался вместе с музыкой, слегка скользящей по нему, и подергивался чудесной, своеобразной зыбью танца на поверхности глубокого, могучего вала, медленно катящегося от грани небытия к грани вечности, с замиранием сердца поднимающегося вверх и, достигнув крайнего предела, отступающего назад, чтобы нести свои волны обратно к другому пределу.

В тяжелых, мерных колебаниях танца Урсула ощутила на себе чей-то странный взгляд; кто-то могущественный, сверкающий скользил по ней своим взглядом, обнимал её, охватывая все ее существо. Чья-то непреодолимая, мощная сила наблюдала за ней из далекого пространства. Объятая этим влиянием, ощущая его всем своим телом, она продолжала плавно качаться в танце со Скребенским.

— Месяц взошел, — сказал Антон, когда музыка кончилась и они внезапно почувствовали себя обломками после кораблекрушения, выброшенными на берег.

Она повернулась и увидела большой, светлый, сияющий месяц, глядевший на нее с вершины холма. Ее сердце раскрылось навстречу ему, и она всем телом ощутила прозрачные переливы его света, ласкавшие ее с ног до головы. Но Скребенский обнял ее и увел. Он надел на нее большой, тяжелый плащ и сел, держа ее за руку, а луна заливала своим светом все сильнее, заставляя огни костров блекнуть под ее лучами.


Еще от автора Дэвид Герберт Лоуренс
Любовник леди Чаттерли

Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии.


Сыновья и любовники

Роман «Сыновья и любовники» (Sons and Lovers, 1913) — первое серьёзное произведение Дэвида Герберта Лоуренса, принесшее молодому писателю всемирное признание, и в котором критика усмотрела признаки художественного новаторства. Эта книга стала своего рода этапом в творческом развитии автора: это третий его роман, завершенный перед войной, когда еще не выкристаллизовалась его концепция человека и искусства, это книга прощания с юностью, книга поиска своего пути в жизни и в литературе, и в то же время это роман, обеспечивший Лоуренсу славу мастера слова, большого художника.


Влюбленные женщины

Произведения выдающегося английского писателя Д. Г. Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В пятый том вошел роман «Влюбленные женщины».


Запах хризантем

Страсть. Одиночество. Ненависть. Трагедия…Вечное противостояние сильной личности – и серого, унылого мира, затягивающего в рутину повседневности…Вечная любовь – противостояние родителей и детей, мужей и жен, любовников, друзей – любовь, лишенная понимания, не умеющая прощать и не ждущая прощения…Произведения Лоуренса, стилистически изысканные, психологически точные, погружают читателя в мир яростных, открытых эмоций, которые читатель, хочет он того или нет, переживает как свои – личные…В книге представлены повесть «Дева и цыган» и рассказы.


Счастливые привидения

В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».


Радуга в небе

Произведения выдающегося английского писателя Дэвида Герберта Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В четвертый том вошел роман «Радуга в небе», который публикуется в новом переводе. Осознать степень подлинного новаторства «Радуги» соотечественникам Д. Г. Лоуренса довелось лишь спустя десятилетия. Упорное неприятие романа британской критикой смог поколебать лишь Фрэнк Реймонд Ливис, напечатавший в середине века ряд содержательных статей о «Радуге» на страницах литературного журнала «Скрутини»; позднее это произведение заняло видное место в его монографии «Д. Г. Лоуренс-романист».


Рекомендуем почитать
Остров обреченных

Пятеро мужчин и две женщины становятся жертвами кораблекрушения и оказываются на необитаемом острове, населенном слепыми птицами и гигантскими ящерицами. Лишенные воды, еды и надежды на спасение герои вынуждены противостоять не только приближающейся смерти, но и собственному прошлому, от которого они пытались сбежать и которое теперь преследует их в снах и галлюцинациях, почти неотличимых от реальности. Прослеживая путь, который каждый из них выберет перед лицом смерти, освещая самые темные уголки их душ, Стиг Дагерман (1923–1954) исследует природу чувства вины, страха и одиночества.


Дорога сворачивает к нам

Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.


Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Флейта Аарона. Тень в розовом саду. Прусский офицер. Солнце

Второй том содержит роман "Флейта Аарона", рассказы "Тень в розовом саду", "Прусский офицер", "Солнце".


Джек в Австралии. Рассказы

Четвертый том содержит роман "Джек в Австралии", рассказы "Самсон и Далила", "Рубеж", "Вещи", "Англия, моя Англия…".