Радость и страх - [26]

Табита уже час как на ногах. Он слышит, как она высоким, резким голоском отдает распоряжения в детской, на кухне, и наконец она входит и спрашивает, сварить ли ему еще яйцо.

И, убедившись, что она нисколько не смущена, а, напротив, приветливее, чем когда-либо, словом, что для нее эта ночь была не позорной комедией, а всего лишь разумным шагом, необходимым, чтобы разрядить моральную атмосферу, он начинает оживать. И тот нерв уже поет, как провозвестник совсем новых, более сладостных отношений. Его душа, исстрадавшаяся, израненная, расцветает в предвкушении огромных, немыслимых радостей, которые сулит ему любовь и сочувствие этой восхитительной женщины. Неожиданно он встает из-за стола и целует Табиту. - Ты моя радость, Берти.

- Конечно. - Поцелуй, кажется, немного удивил ее. - Кофе налить?

Она садится, наливает ему кофе и задумчиво смотрит на него, пока он пьет. А потом испускает долгий душераздирающий вздох.

- Милая, ты устала. - Он полон нежной заботы.

- Нет. - И снова глубокий вздох.

- Так в чем дело? Джонни здоров?

- Да, да, я просто подумала... но об этом ведь нельзя говорить?

- О чем?

- Почему ты так ненавидишь мистера Мэнклоу?

- Я помню время, когда ты тоже его не любила.

- О, я знаю, он немножко... как бы это сказать? Но он, безусловно, человек исключительный. Такой умный и смелый. Не боится прямо сказать, что думает о королеве. Понимает, как все на свете прогнило. И хочет это изменить. Не желает сидеть сложа руки.

Стордж молчит. Ему невыразимо горько. Чувство это так сильно, что он сам поражается, ничего подобного он еще не испытывал. Наконец он произносит: - Мэнклоу здесь что-то частенько бывает.

- Ну и что?

Стордж даже вздрагивает, до того резко это прозвучало, но гнев его нарастает.

- Как ты сама только что признала, он хам и ловкач. Так стоит ли так уж его поощрять?

- Это Джобсон на меня донес? - Сказано негромко и спокойно, словно ей просто важно установить факт.

- Дорогая моя, неужели ты думаешь...

Табита взрывается: - Не прикидывайся дурачком, Фред. Твои шпионы грубо работают. - Она убегает в спальню и захлопывает дверь.

Стордж, сердясь и волнуясь, идет за ней следом, но дверь заперта. Постучать значило бы подвергнуться новому унижению. Ему остается одно уйти.

27

Джобсон уже не скрывает беспокойства. Его, говорит он, давно тревожит то, что творится у Табиты в квартире. "Понимаете, голубчик, она вообразила, что может из вас веревки вить. А когда женщина вобьет себе такое в голову, на нее удержу нет. Если вы не порвете с этой бабенкой, вы пропали. Для человека в вашем возрасте это черт знает какое положение. Я знаю нескольких мужчин, которых такие девки буквально сгубили. Им, если закусят удила, на все и на всех наплевать. Гоните ее в шею. Мне жаль, что вы с ней встретились, что я же вам ее подсунул. Каюсь, мне тогда показалось, что ее приличное воспитание - своего рода гарантия. Но в таких делах лучшие часто оказываются хуже всего, и наоборот".

И он предлагает подыскать Сторджу девушку, простую, без затей, фабричную работницу либо конторскую служащую, и приводит в пример себя и свою очередную подругу, некую Мэдж Мун. Она работает в страховом агентстве. - Три фунта в неделю, и ни одной неприятности я от нее не видел. А почему? Да потому, что она знает: стоит ей пикнуть - и все, до свидания. Дисциплина, голубчик, вот в чем секрет, особенно с бабами. А почему? Да потому, что у них нет правил. Полный сумбур в голове. А только дай им волю - устроят тебе веселую жизнь.

- Это я понимаю, - с отчаянием соглашается Стордж. - Да, веселая жизнь. Она так неразумна, так ненадежна. Обязательств для нее не существует. Да; надо кончать.

- Вот именно. И сейчас самое время, раз вы поссорились. Пошлите ей небольшую сумму, если захочется - оплатите счета и дайте знать, что квартира сдается. При таких отношениях что хорошо? Что ты ничем не связан.

- Да, она ведет себя очень плохо, просто бессовестно.

Стордж из своего служебного кабинета пишет Табите письмо на восьми страницах, в котором с достоинством разъясняет ситуацию, отчасти оправдывается и намекает, что примирение не исключено - конечно, на известных условиях.

Проходит неделя, ответа нет, он начинает терять в весе. Пиджак висит на нем, как тряпка, даже жена замечает это и спрашивает, не болен ли он.

- Нет, милая, это, наверно, погода.

- Тебе нужно отдохнуть. Слишком часто ты бываешь у этого Джобсона, из-за него и ложишься поздно, и пьешь много.

Стордж не в силах даже заступиться за старого друга. Да он и сам не может простить Джобсону, что тот навлек на него всю эту муку, этот позор. "Не мог оставить меня в покое. С чего он взял, что мне вообще нужна любовница? Я был вполне доволен жизнью, когда он затеял эту дурацкую историю". И, встретив Джобсона на улице, отвечает на его сочувственный возглас только угрюмым взглядом.

Джобсон с огорчением отмечает его желтые обвисшие щеки, несчастное выражение лица. - Не вешайте голову, дружище! Худшее позади.

- Мне-кажется, я ей ничем не обязан. Я сделал все, что мог.

- Вам нужно сменить обстановку, голубчик. Что, если нам на недельку махнуть в Париж?