Джойс Кэри
В ногу с временем
Пер. - Е.Суриц.
Тьютин, отец троих детей, после шестнадцати лет брака сошелся со своей секретаршей, восемнадцатилетней Филлис, и попросил развода. Жена, Клэр, женщина разумная, сразу покорилась судьбе.
- Если ты считаешь, что нам надо расстаться, - сказала она печально, но без всякой горечи, - тут уж ничего не поделаешь. Глупо удерживать тебя силой. Ты бы только возненавидел меня, и никому бы лучше не стало.
Но когда известие о предполагаемом мероприятии дошло до тещи в далеком Йоркшире, та тут же разразилась письмом, что-де это ужасно и гнусно и она-де этого не потерпит. Старая миссис Бир была вдова священника, низенькая, крепкая, с тяжелой челюстью и красным лицом - очень склочным и сердитым лицом. Правда, было в ней, конечно, и что-то жалкое. Блеклые глазки сразу выдавали, что старуха давно догадалась, что по-настоящему она никому не нужна.
Похожие лица встречаешь на боксе кой у кого из секундантов и среди публики, такие всю жизнь провели на ринге, ничего не достигли, кроме сплошных нокаутов, но не отстают от игры - заключают пари, нашептывают советы либо подставляются в спарринге под кулаки восходящей звезде.
Зять относился к ней с юмором, если только она не доводила его бог знает до какого состояния своими внезапными налетами и нелепыми указаниями. Всякий раз, например, когда рождался ребенок, она застревала в доме и влезала буквально во все - распоряжалась, не желала никого слушать и со всеми спорила, начиная с врача и кончая временной нянькой.
Ну а с этим разводом она просто превзошла себя. Уж кажется, Клэр ей все объяснила в письме, но нет, примчалась без всякого предупреждения, ворвалась к Тьютину на службу и - прямиком к столу с зонтиком наперевес:
- Что это еще за глупости насчет развода?
И притом в присутствии секретарши - та как раз писала под диктовку, не Филлис, конечно, Филлис уже не была секретаршей. Положение будущей миссис Тьютин ее обязывало. Она поселилась в милой квартирке в новом доме в Мейфэре и занялась покупками. Новая секретарша выдвинулась из простых машинисток, она была пятидесятилетняя вдова - миссис Бейтмен, - у нее были черные усы, и она основательно косила. Филлис считала, что на нее вполне можно положиться.
Но все равно Тьютину не хотелось обсуждать при ней такие деликатные вещи. Он открыл уже рот, чтобы попросить ее выйти, но не тут-то было, миссис Бир ткнула зонтиком в стол и раскричалась:
- Разводу не бывать!
- Мамочка, успокойтесь, мы все обсудили с Клэр и пришли к общему выводу, что так продолжаться не может"
- Очень даже может! Придется - и прекрасно будете продолжать!
Миссис Бейтмен все еще держала блокнот; тут она выронила ручку. Тьютин, человек добродушный, терпеть не мог ни с кем ссориться, он взял себя в руки и сказал:
- Конечно, все не так-то просто.
Фрэнк Тьютин был человек добрый, гуманный человек. Его ужасно нервировали семейные неприятности. Он сознавал, как мучается жена, сознавал, что все может еще отразиться на детях. Он просто дрожал, он говорил, как бы распад семьи им не повредил. Он очень ответственно относился к разводу.
Он часами советовался с Клэр, взвешивал все "за" и "против" - чувства Клэр, свои чувства, чувства детей, чувства Филлис и право каждого на бережный подход. Сначала он иной раз просто терялся, сомневался, что развод может что-то решить. Но потом успокоился; второстепенные мелочи отступили перед основополагающими принципами - выяснилось, во-первых, что, если родители не ладят, но остаются вместе, как объяснил Фрэнку психиатр, с которым он консультировался лично, - это хуже для детей, чем жизнь с тем или иным родителем, всецело посвятившим себя их воспитанию после развода; во-вторых, что обстановка дома делается для Тьютина с каждым днем все более трудной, ненормальной, невыносимой; далее, что нельзя обижать единственное безвинное существо - бедную крошку Филлис; и наконец, у Фрэнка с Клэр позади были долгие годы счастья, и не могло же так продолжаться вечно.
Клэр в эти трудные дни оправдала все ожидания Фрэнка. Будучи женщиной умной и тонкой, она глубоко его понимала.
И вот, когда с разводом все так культурно утряслось, когда Клэр согласилась позвать Филлис в дом и подробно с ней переговорить (Клэр изумительно приняла Филлис, такую юную, озабоченную, растерянную, влюбленную до безумия, Филлис в ней уже просто души не чаяла), когда она согласилась на скромную денежную поддержку и разрешила Тьютину в любое время видеться с детьми, вламывается эта миссис Бир, как допотопное какое-то чудище, удивительно толстокожая, резкая, нечуткая. Вламывается и обзывает его эгоистом.
Собственно, к несчастной старухе и претензий быть не могло. Она выросла в ту суровую, грубую эпоху, когда о психологии и не слыхивали, когда нравственные критерии буквально отбрасывали, как мякину, когда людей делили только на хороших и плохих и знали один-единственный вид брака без всяких осложнений, разве что характер кухарки, испорченная канализация и в крайнем случае месячные счета.
Он решил было не обращать внимания на миссис Вир, но тут он почувствовал какие-то неполадки с желудком. Что такое? Опять расстройство. В самом начале этого кошмарного периода у него уже было расстройство желудка. Клэр за него очень беспокоилась, вызывала врача, врач сказал, что ему совершенно нельзя волноваться. Но как тут не волноваться? Он же не каменный. Опять неприятности, сплошные неприятности. Старуха, наверно, уже виделась с Клэр. И мало ли чего она ей наговорила! Клэр, конечно, не принимает ее всерьез, но она привязана к матери. А миссис Бир никогда еще не вела себя так невозможно. У него совсем схватило живот; он вдруг вскочил и бросился домой. Он ужасно гнал машину, два раза вырвался на красный свет. Ему почему-то взбрело в голову, что Клэр забрала детей и ушла. Он влетел в дом, как из пушки.
