Радость и грусть бытия - [28]

Счастье жить в гармонии с природой,

Слушать музыку небесных синих сфер.

Жить с собою в дружбе, а не с модой.

Быть вне игр людей и их афер.

Счастье – делать чуткие подарки,

Слышать ближнего и в счастье, и в беде.

Листья собирать в осеннем парке

И читать стихи о резеде[123].

И тебе откроется навстречу

Мир, блистающий, текучий, как река.

Всё, что душу птичью не калечит, –

Всё во благо. Ноша птиц легка.

31 октября 2007 г.

Вечерние контрасты

По статистике 2007 г., 1% населения России

владеет 70-ю % национального богатства, а 70%

её граждан владеют только 7-ю процентами

Небо – как сапфир ночной лагуны,

В звёздах фонарей шатёр-покров.

Я была, как все, когда-то юной,

И играла жизнь во мне и кровь.

А теперь усталою походкой

Я иду к друзьям попить «глясе»[124].

И луна расколотой махоткой

Сливки льёт в туманной полосе.

Вечером всё призрачно и зыбко.

Память улицу почти не узнаёт.

Щерятся в ней вывески улыбкой,

И купить-продать нас жизнь зовёт.

Здесь теперь своя буржуазия

Строит, и торгует, и живёт.

«Зелень»[125] колосится не озимых:

Доллар к доллару, что колос злака, льнёт.

Льются с неба синие елеи.

Только о деньгáх, прошу, молчок.

Шла я по пути сапог заклеить, –

Но согнали с места «Башмачок»[126].

Он стоял и никого не трогал,

Сапоги-ботинки нам чинил,

Но какой-то «бык» упёрся рогом

И разнос починкам учинил.

Выросли кругом грибы-аптеки,

Как поганки, – клубы-кабаре.

Канут в глубь времён, как те ацтеки,

Домики «с удобством во дворе».

Станет жизнь, конечно же, комфортней,

Только для кого – большой вопрос.

Оказалось, – люд мы второсортный,

Лишь на наши дýши вырос спрос[127].

Привкус времени такой люминесцентный.

Вытеснил природу ламинат[128].

Но, как прежде, рай чужой цементом

Укрепляет пролетариат.

Снова предлагают петь нам хором –

Тем, кто Ницц[129] поклонник, и кто нищ.

И глаза неоновые «Флоры»[130]

Тупо светят в дырки голенищ…

31 октября 2007 г.

Ноябрьские хризантемы

Что-то день такое мне навеял

Запахом полынных хризантем.

И дрожит каштана жёлтый веер,

Нагоняя грусть осенних тем.

Дождь хрустально-светлою слезою

Листья риз берёзовых кропит.

Осень так тепла не по сезону,

Жёлтый лист, как бабочка, летит…

Где-то в прежней жизни это было:

День жемчужный, запах хризантем.

Память образы тех дней забыла,

Как слова давно прочитанных поэм.

И остался только терпкий запах, –

Запах счастья или запах слёз? –

Что-то смутное напомнивший внезапно

Под кадящий дым листвы берёз.

Он застиг врасплох меня открыткой

От людей, которых больше нет.

Столько в нём любви и мук сокрыто

Тёплых, чуть горчащих прошлых лет.

Вот ещё одно опять уплыло

Лето в вечность или в никуда.

И ноябрь глядит в окно уныло,

И пожухла радость-лебеда.

Средь дождей отчаянным цветеньем

Осчастливит нас земной Эдем.

И вспорхнёт душа моя в смятенье,

Вспомнив горький запах хризантем…

3-5 ноября 2007 г.

Зима как белый сон

Падает крупкой зернистою снег:

Это зима

В свой облачается искристый мех

Зимнего сна.

Стелет пуховую травам постель, –

Пусть видят сны.

Кутает в белый боа[131] сумрак ель,

Иглы сосны.

Мягко свой сеет серебряный свет

Снежная бель.

Вытравит, выбелит радуги лет

Вьюга-метель.

Снежных пускает зима журавлей –

Неба дары.

Сядут их стаи на жниво полей

С нежным «курлы».

Ягод-кораллов рябиновых гроздь

Ярче, сочней.

Грусть как непрошеный вселится гость

В радости дней.

Так незнакомы прогулок места –

Ветви и лёд.

Там, где кувшинки цвели у моста,

Ветер поёт.

Осени краски так были пестры,

Всё стало – дым.

Вьюга разводит у речки костры

С ветром седым.

Всё здесь застыло: деревья, кусты, –

Лета не ждут.

Птицы умолкли и даже мечты

Здесь не живут.

В стане берёзовом стало светлей

Летней поры.

Саночки мёрзлые медленных дней

Едут с горы.

Льдинкой звенит колокольчик зимы:

Дон – динь-динь – дон.

Словно улитки, упрячемся мы

В дом, в дивный дом.

Сыплют, как просо, косые снега

Искорки страз[132].

В белой коросте-коре берега –

Зимний Парнас[133].

Музы не водят в снегу хоровод,

Лиры их спят.

Льдами сковало мелодии вод,

Игры наяд[134].

Флейтой хрустальной звучит свиристель

В ветках рябин.

В платьице бальном танцует метель

Фуэте[135] зим.

Белым штрихует зима свой портрет.

Это ль не сон:

Вместо цветастой фантазии лет

Общий фасон.

Жизнь замерла до тепла, до весны.

Рада бы петь,

Но…

Надо смотреть эти зимние сны,

Надо терпеть…

9 ноября 2007 г.

Ноябрь из окна

Нужно просто здоровье, чтоб почувствовать вкус

К этой белой, стерильной, отстранённой природе,

К ноябрю, где тепло батарей – тот искус,

С чем бороться не в нашей теплокровной породе.

Из окна всё ж приятней видеть вьюгу, метель,

Лобной долей своей ощущая их прелесть;

И рябина краснее и роскошнее ель,

Если я – у окна, если в доме я греюсь.

Прилетела синичка, заглянула в окно

Своей чёрною с жёлтым любопытной головкой.

Поклевала замазку, представляя пшено,

И тревожно вспорхнула воровкою ловкой.

Вдоль реки бультерьера на выгул ведут

И бувье[136] – то ли пса, то ли всё же медведя?..

Вот, с трудом одолев горку снега – редут,

Иномарка во двор с белым брюхом проедет.

На рябинке ворона, ветвь качая, сидит,

Долбит ягоды-бусы, – вижу я сквозь окошко.

Чёрным зраком своим боковым жадно бдит,

Как из форточки я голубям сыплю крошки.

Возле корма возникла стайка серых комков –

Воробьишек пугливых и подвижнее ртути.

Ухватил крошку хлеба и взлетел – был таков! –