Раднесь - [45]

— Она самая… Как без неё? — ухмыльнулся в усы водитель.

Сразу за острогом иллюзия вырисовывала необъятную взором громадину храма, но за белым глухим забором тюрьмы в действительности потянулось лишь двухэтажное облезлое здание.

— А это больница, — радуясь хоть какому-то развлечению в лице Артёма, водитель решил сыграть роль экскурсовода.

— Не это здесь раньше было. Тут храм был, да ведь?

— Ишь ты! Молодец, такой молодой, а историей видимо интересуешься. Правильно. Здесь был Богоявленский собор. Самый большой на Урале православный храм… был… пока коммунисты не взорвали, — голос водителя немного дрогнул.

— Ну вот и центр. Вон там за площадью Пассаж, — оторвал правую руку от руля водитель, показывая на ярко освещённое здание вдали.

«Из-за гостиничных четырехэтажных строений справа открылся вид на главную торговую площадь в окружении собора, казначейства и громадным зданием нового Пассажа», — всплыло в памяти в очередной раз описание Ирбита из дедовых записей. Здание и сейчас производило впечатление своими размерами, чего уж говорить о людях двести лет назад, неделями путешествующих в тайге, чтобы увидеть это чудо. Воображение рисовало бескрайние торговые ряды, суетящихся продавцов и покупателей, горы разнообразнейших товаров.

— Милок, а, милок! — вывела Артёма из оцепенения какая-то старушка, которая тихонько сидела сразу же за перегородкой, отделяющей кабину водителя от салона.

— Что, бабуля? — растерянно ответил Артём.

— Ноги у меня болят, не буду уж вставать. А ты спроси у водителя, может он высадить меня у памятника автоприцеповцам?

— Да, да, бабуля, я ж помню, — услышал её просьбу водитель. — Не переживай, я там остановлю тебе.

— Ага, ага. Спасибо!

Артём вернулся к действительности. Они проехали скверик и теперь плелись за старым мотоциклом с люлькой вдоль облезлых одноэтажных лабазов, которые когда-то были торговыми рядами знаменитой Ирбитской ярмарки. Он вдруг осознал, что надо бы куда-нибудь податься, не ночевать же опять на скамейке теперь для разнообразия на автобусной станции. Кое-какие деньги у него ещё оставались — за несколько месяцев доблестной работы у сердобольной женщины-директорши школы в качестве дворника у Артёма скопилась небольшая сумма денег, ведь он почти их не тратил. Питался он в школьной столовке, жил там же в школе под пожарной лестницей, то есть за жильё платить тоже не надо было, да и всего остального ему ничего не требовалось. Поэтому решил Артём по нормальному разместиться на эту ночь, тем более, что уж в отдыхе он нуждался отчаянно.

— Скажите, а в Ирбите есть приличные гостиницы?

— Приличные? — хмыкнул водитель. — Чего уж вы так? Ирбит — нормальный город, и гостиницы здесь тоже имеются.

— Извините, не так выразился. Может порекомендуете какую-нибудь? Я очень устал, мне бы выспаться в нормальных условиях.

— Ну самая хорошая «Поворот» называется. Недалеко от вокзала. Ещё есть «Ница», будем кстати недалеко от неё проезжать.

— «Ницца»? — удивился Артём.

— Да не Ницца, а Ница! Река у нас так называется, в неё Ирбитка впадает, которую мы по Шекенданскому мосту переехали.

— А-а-а, понятно, — потянул Артём, а потом спохватился. — А Русское кладбище где? Там ещё церковь вроде старинная есть.

Водитель впервые за всё время полностью повернул голову, чтобы посмотреть на своего собеседника.

— Ну есть тут такая… А тебе зачем? — настороженно задал вопрос мужчина.

— Да просто был я в Ирбите очень давно. Маленьким мальчиком, — стал оправдываться Артём, — меня дед с собой брал показать город. А я запомнил лишь кладбище с церковью. Хочу завтра сходить, попробую могилку отыскать, там прабабушка похоронена.

— А-а-а, ну это пожалуйста. Это хорошее дело, — расслабился водитель. — С западного въезда в город оно, кладбище-то. Кстати, недалеко от гостиницы «Поворот».

— Ну тогда и решено, там и переночую. А как туда добраться?

— У нас город небольшой. Я тебя высажу на перекрестке с улицей Свободы, а там дойдёшь. По ней прямо, прямо пойдёшь в сторону элеватора. Почти до конца улицы дойдёшь, там и будет она — увидишь.

— Ага, понял!

— Ну а завтра, как проспишься, у них там на ресепшен спросишь, как к Свято-Троицкой церкви пройти, девчонки тебе и объяснят, там близко.

— Спасибо!

Выехали на большую площадь, в центре которой стояла высокая стела, тускло поблёскивая на фоне темнеющего неба. Справа, на западе небо ещё было довольно светлым, хоть солнце уже закатилось за горизонт, поэтому вполне отчётливо на нём выделялась колокольня восстанавливаемой Сретенской церкви. Старушка, кряхтя, вышла из автобуса, и они покатились дальше. Чуть в стороне, левее, в темноту уходила узкая и незаметная улица Кирова, которая до Революции называлась Ирбитской. По ней шли Казанцевские обозы дальше, куда-то к Сенной площади[12], где их ждал гостеприимный хозяин каждый раз, когда они приезжали на ярмарку.

На следующем перекрестке автобус прижался к обочине, открыл на мгновение двери, из которых выпрыгнул молодой человек, на ходу закидывая на плечи небольшой рюкзачок, и, помахав на прощание рукой водителю, бодро зашагал в сторону видневшегося вдалеке огромного здания элеватора. Улица была прямая как стрела, что в общем-то её нисколько не отличало от большинства других улиц городка, справа постоянно мелькала колокольня церкви и высоченная заводская труба, как символы двух эпох, будто бы спорящих между собой, кто окажется живучее. Вполне сносный тротуарчик вёл Артёма вдоль то каменных, то кирпичных, а то и деревянных одно- и двухэтажных домиков. Жизнь здесь замерла примерно сто лет назад, а то, что это не девятнадцатый век было понятно лишь по асфальту на проезжей части, да по спутниковым тарелкам, кое-где прилепившихся к старинным стенам домов, чувствительным ухом своим, направленным на юг, где пролегали орбиты космических аппаратов, вещающих цивилизацию на усталую Землю.