— Смотри!
Суслов шагнул в пещеру. Она круто опускалась вниз. Стены ее были выбиты в скале человеком. Это можно было определить по неровным плоскостям и углублениям, произведенным кирками древних шахтеров. Пол был усыпан остатками руды. Суслов загреб в горсть эту тяжелую пыль и увидел вольфрамит. Он забыл все. Он полз на четвереньках по спуску этого древнего шахтного хода, все больше углубляясь по падению вольфрамитовой жилы. Он как бы видел в темноте все ходы кварцевых пород, в которых когда-то застывал расплавленный жаром земли и выдвинутый силой сжатия на поверхность земли вольфрам. И когда он наткнулся на разрушенную ударами древних инструментов брошенную жилу, он уже знал, сколько здесь может быть руды, как начинать добычу, где пробурить квершлаги, чтобы подсечь коренную жилу.
Шатаясь, он вышел на свет и крикнул:
— Филипп Иванович!
Никто не отвечал. Он прошел по следам старика. Тонкий печальный голос долетел до него из ползучего кедрача. Он увидел сидящего на корточках Иляшева. Старик причитал прощальный плач:
Звери позабудут имена,
Семена усохнут у травы,
Высохнут крикливые ручьи…
Чьи вы, неродящие поля?
Суслов осторожно тронул его за плечо. Старик поднял незрячие, заплаканные глаза и сказал:
— Иди, Иван, иди! Пути у нас теперь разные…
Суслов постоял над ним, но старик снова запричитал. Он просил прощения у лесных жителей, у трав, деревьев, зверей и птиц в том, что не нашел на земле другого места, откуда люди могли бы добыть нужный им черный камень. В одном только месте был он, этот черный дорогой камень, потому и привел он, хозяин Красных Гор, сюда нового человека, который нарушит мирную дрему земли, разгонит зверей и птиц, выжжет травы и деревья. Старый Иляшев должен будет отходить со зверями все дальше и дальше.
Прервав горький свой сказ, Иляшев еще раз обернулся к Суслову.
— Иди, Иван Матвеевич, тебя Саламатов ждет. Поклонись ему от старика. Прости, что измучил тебя. Искал надежду, а защиту потерял…
Первый раз он назвал Суслова по имени-отчеству, подчеркивая этим новые между ними отношения. Суслов теперь был официальным человеком, представителем власти. Он разрушит его тихое хозяйство, чтобы добыть из земли черный камень. И Суслов понял желание старика остаться одному. Он отошел и долго еще слышал прощальный плач. И все казалось молодому геологу, что звери сбегаются послушать старика, что к нему торопится вот этот тенью мелькнувший соболь, туда же крадется рыжий колонок.