Радиосигналы с Варты - [150]

В кухне воцарилось долгое, томительное молчание.

— Откуда вы узнали об этом? — первым нарушил тишину Вилли.

— Узнал? Ни от кого я не узнавал, а сам видел собственными глазами. В участке гестапо в Блаховне. — Ян Вильк с трудом сглотнул слюну, а затем спросил, не найдется ли у них табачку на закрутку. Скручивая цигарку, он продолжал: — Вчера я приехал из больницы. Вернее сказать, меня оттуда сам Христиансен привез. Он ездил туда, чтобы, забрать фотографии трупов Анатолия и других товарищей. Он сам и показал мне фотографии, а я должен был сказать ему, что это за люди. Всю ночь он то и дело совал мне под нос те фото. Я чувствовал, что не могу справиться с собой: лицо выдавало меня. И потому я все время отводил глаза в сторону. Но я их всех узнал на фотографии. Некоторые из них выглядели ужасно. Наташино тело было разорвано на куски, и они сфотографировали только ее голову. — Вильк прикурил, затянулся и тут же закашлялся. — Не пойму, и зачем только Анатолию понадобилось идти именно туда?

Эрнст подался туловищем вперед и спросил:

— Что ты говоришь? Куда он пошел?

— В лесничество, что возле Люблинца. Там фашисты их и побили. Видимо, у капитана были с собой какие-то бумаги, из которых выяснилось, что он пришел отсюда. А может, гитлеровцы узнали об этом из какого другого источника. Но этого я не знаю. — Вильк нахмурился. Появление советских партизан в этих местах было для него светлым лучом в его нелегком положении сельского старосты. Гибель партизан подействовала на него как удар грома и парализовала его волю.

Патриоты переглянулись между собой: до них только сейчас дошел смысл того, что им сообщил Вильк. Капитан Невойт шел на встречу с ними, а Андре ждал его со дня на день, с часу на час, пока в городе не началась облава. Таким образом, ответ на вопрос, почему Андре не зашел на мельницу, был получен. Но каким путем?!

— После случившегося мы вряд ли можем надеяться на встречу с Максом и Андре. Что им теперь здесь делать? — сказал Вилли, и его друзья были согласны с ним.

Постепенно Ян Вильк отогнал мрачные мысли и разговорился:

— Вам ни в коем случае нельзя долго оставаться у меня. Христиансен лично прочел мое донесение, в котором я писал о том, что в районе Лебков никаких партизан нет и в помине. «Так выходит, что ты нам врал, грязный подонок!» — бросил он мне грозно, а потом захохотал. Они позволили мне бежать только для того, чтобы я был как бы подсадной уткой. Вот почему я и подумал сначала, что вы гестаповцы. Ведь Христиансен и вас ищет. Боюсь, что за моим домом установлена слежка.

— Это вполне возможно, — согласился Вилли. — Не думаю, что он теперь оставит тебя в покое. Собирайся и ты, возьми кое-что из теплых вещей, еды немного и деньги, какие есть в доме. Ты здесь знаешь каждую тропку, а мы все вооружены, так что пошли с нами. Уйдя из дому, ты хоть можешь надеяться на то, что останешься в живых.

— Мне идти с вами?

— Да, с нами, — торопливо подтвердил Эрнст. Фриц придерживался точно такого же мнения. — Торопись, а то может быть поздно.

Вильк медленно, но решительно покачал головой.

— Хорошие вы люди. Но разве я могу бросить жену да малых ребятишек?

— А какая им будет польза, если их отца погубят в концлагере? — Голос у Вилли был строг, он никак не мог понять поведения Вилька. — Или, быть может, тебе приказано остаться здесь? Где, собственно, находится то польское подразделение, в котором ты числишься?

— Где сейчас Яник? О нем я не имею ни малейшего представления. Фашисты за ним охотятся, как за диким зверем. В лесничестве каждый день рыскает множество полицейских. Они методично прочесывают всю местность, оставляют дозорных. Лесники теперь даже не рискуют выходить в лес. — На миг Вильк задумался, представив себе, кто из местных жителей мог за что-нибудь мстить ему. — Комар как-то заходил к моей жене. Он все еще находится в бегах, но уже не надеется, что долго останется нераскрытым.

— Ты у них последний, они тебя собаками затравят, — пытался убедить поляка Вилли. — Гитлеровцы чувствуют приближение конца и потому особенно лютуют. Не надейся, что они тебя пощадят!

Однако ни о каком бегстве Вильк и думать не хотел. Напротив, он спросил, что ему отвечать, если к нему придут друзья немецких антифашистов и будут ими интересоваться.

Эрнст ответил, что он может сказать о том, что антифашисты, мол, пробиваются в Бреслау. На самом деле они этого и не думали делать, но кто мог сказать, как себя поведет Вильк на следующем допросе.

Перед уходом партизан из села Вильк снабдил их продуктами. Его жена, немного успокоившаяся к тому времени, насыпала им в мешок два ведра картошки, дала каравай хлеба. Другого у них самих ничего не было. Дала она им и пустое ведро, чтобы они могли в нем что-нибудь себе приготовить.

Тройка отважных направилась к месту своей старой стоянки, но по дороге они передумали и решили остановиться на поляне, которую заметили еще тогда, когда шли к Вильку. Здесь тоже было подготовлено место для костра. Эрнст и Фриц наносили хворосту и разожгли его. Вилли стал варить грибной суп, благо грибов в тот год в лесу было много. Получилось целое ведро супу, но они съели его в один присест и сразу же наполнили ведро водой, чтобы вскипятить чай.