Радин - [14]
В весеннем Бриатико я попал в чужую историю, пытаясь распутать свою собственную. Помню каждую минуту этого года: выгоревший в белое фасад гостиницы, кипарисы на холме, похожие на кадила, аквариум с бессмертными рыбками в витрине аптеки. Потом прошло шесть лет, а потом хоп – и частная больничка для пьяниц, где каждое утро я отражался в блестящем боку кофейника, который приносили в палату. Лицо было кривое, поперек себя шире, но других зеркал в палате не было.
И вот я здесь, в партикулярном платье из аглицкого сукна, еще одна весна в незнакомом городе, и я снова выдаю себя за другого. Поверить не могу, что в кармане куртки лежат десять сотенных, а у меня не спросили даже документов. В римском праве такая сделка называлась «пактум», голое соглашение, свидетелей не требовалось, но вопросы и ответы должны были звучать одинаково.
– Dabis? Promittis?
– Dabo! Promitto!
Попутчик из поезда уже заплатил за мой отель и, похоже, намерен исполнить все обещания, хотя его поручение выглядит довольно простым. Монолог русского детектива я исполнил из рук вон плохо, и слушали его безо всякого внимания. Зато из этого поручения вытекло другое, прямо как полноводная река из рук Озириса.
Статья в журнале была подписана инициалами Х. S., автором мог быть и Салданья, правда, тот говорил, что работает в «Публико». Если это он, то его зовут Xavier, то есть Шавьер, другого имени на эту букву, кажется, нет. В столице у Радина был приятель с таким именем, владелец рыбной лавки, и все вокруг звали его Шаша. Радин вспомнил сиреневые спинки креветок на груде колотого льда, постукивание ракушек, ссыпаемых в лоток, гудение латунной раковины, где мыли крупную рыбу, и пожалел, что не позавтракал в гостинице.
Конечная остановка была у вокзала, до улицы Лапа пришлось идти пешком. Подойдя к дверям, он подумал, что ошибся, потому что фамилии Крамер на табличке домофона не значилось, однако ключ от парадного подошел к замку. Кнопка чугунного лифта была разбита, комната консьержки под лестницей оказалась пуста. Поднявшись пешком на четвертый этаж, Радин достал ключи, вошел и сразу почувствовал, что в квартире давно не живут. Запах гнилых растений плотно стоял в столовой, а букет в высоком кувшине превратился в болотце стоячей грязи.
Интернет еще не отключили, пароль был написан мелом на графитовой доске, висевшей над кухонным столом. В углу кухни стояла чугунная ванна на львиных лапах, и Радин обрадовался. С тех пор как он понял, что с ним делает бегущая вода, ему ни разу не удалось толком помыть голову. Он нашел мешок для мусора, вытряхнул туда остатки цветов, завязал мешок, сел и осмотрелся.
Окно гостиной было приоткрыто, занавеска потемнела от уличной сажи. Зеленый кожаный диван, спинка изрядно подрана когтями, две полки с книгами, проигрыватель винтажного вида. Радин полистал газеты, валявшиеся на полу, все старые, за девятое и десятое января, потом обошел квартиру, обнаружив две кошачьи миски с именами, написанными маркером по белому фаянсу. Мальядо и Женжибре.
Похоже, гранитный подоконник служил хозяину письменным столом, как в монастырской келье. Радин убрал с него бумаги, книги, початую бутылку жинжиньи, открыл окно и выкурил сигарету, спустив ноги на железный карниз и глядя, как соседский пес роет нору посреди двора.
Постель в спальне была довольно грязной. Радин собрал простыни в узел и сунул в плетеную корзину вместе с полотенцами. Судя по запасам в кухонном шкафу, парень не слишком любил ходить в супермаркет. Три пачки кофе, двенадцать банок тунца и пара полотняных мешков с фасолью и рисом. Похоже на продукты, закупленные для морского путешествия, подумал Радин, разглядывая цифры на упаковке, не хватает только рома и сухарей.
Горячей воды не было. Он надел наушники, наполнил ванну, просидел в ней несколько минут, выбрался, дрожа от холода, и завернулся в чужой банный халат. Потом он позвонил в галерею и сказал, что виделся со вдовой и завтра намерен посетить человека, стоящего в списке под номером два, – живописца, живущего на окраине города.
Варгас велела составить отчет и перед тем, как повесить трубку, добавила: этот художник – друг юности Понти, его бледная копия. Он в списке лишь потому, что мой ассистент навещал его в декабре, перед тем как исчезнуть. Человек он пустой и станет врать, будьте настороже.
Компьютер аспиранта открылся без пароля, диск был под завязку набит нуаром, и Радин решил перед сном посмотреть «Большие часы» с Рэем Милландом. Ему нужно было выпить, но спускаться в лавку не хотелось. Он вспомнил про жинжинью, вытащил тугую бумажную пробку, и она развернулась, оказавшись картинкой с тремя стариками – двумя в золотых колпаках и одним в чалме.
Бальтазар, Мельхиор и кто там третий? Каспар.
Такие буклеты раздают в день Трех Королей вместе с миндальными пирогами и картонными стаканами с церковным вином. Похоже, хозяин квартиры был на январском шествии, думал Радин, пробуя сладкую настойку, а потом десятого января купил газету. На это мы можем хоть как-то опереться. В галерее парень не появлялся с двадцать второго декабря. Допустим, он уехал на праздники домой, есть же у него родители или, скажем, девушка в маленьком австрийском городке.
«Сказки города Ноли» впервые были опубликованы в антологии «Русские инородные сказки» (составитель Макс Фрай), вышедшей в издательстве «Амфора» в 2004 году.
Рассказ вошёл в антологию эротической прозы, готовящуюся к изданию в АСТ. Сокращенная версия печаталась в толстом литературном журнале, с вырезанными откровенными сценами.
События нового романа Лены Элтанг разворачиваются на итальянском побережье, в декорациях отеля «Бриатико» – белоснежной гостиницы на вершине холма, родового поместья, окруженного виноградниками. Обстоятельства приводят сюда персонажей, связанных невидимыми нитями: писателя, утратившего способность писать, студентку колледжа, потерявшую брата, наследника, лишившегося поместья, и убийцу, превратившего комедию ошибок, разыгравшуюся на подмостках «Бриатико», в античную трагедию. Элтанг возвращает русской прозе давно забытого героя: здравомыслящего, но полного безрассудства, человека мужественного, скрытного, с обостренным чувством собственного достоинства.
Как любой поэт, Лена Элтанг стремится сотворить свою вселенную, которая была бы стройнее и прекраснее нашей, реальной (не скажу справедливей, поскольку справедливость — вещь вряд ли существующая за пределами облегченной беллетристики). Ей это удается. Правда, эта вселенная построена по особым, едва ли применимым в жизни законам; иными словами, за красоту приходится платить. Так: но счет оплачен автором романа. Герой «Побега куманики» стоит в очереди в вечность за своими родичами: князем Мышкиным, Годуновым-Чердынцевым, учеником школы для дураков, пассажиром поезда Москва-Петушки.
«Другие барабаны» Лены Элтанг — психологический детектив в духе Борхеса и Фаулза: грандиозное полотно, в котором криминальный сюжет соединился с мелодрамой, а личность преступника интригует сильнее, чем тайна преступления. Главный герой романа — Костас Кайрис — начинающий писатель, недоучившийся студент, которому предстоит влюбиться, оказаться замешанным в дело об убийстве, унаследовать фамильное состояние и попасть в лиссабонскую тюрьму. Костас живет в доме, который ему не принадлежит, скучает по другу детства, от которого всегда были одни неприятности, тоскует по отцу, который ни разу не показался ему на глаза, любит давно умершую красавицу-тетку и держит урну с ее пеплом в шляпной коробке.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.