Радимир - [76]

Я теперь на все согласен, только бы поскорее восстановить утраченное!

— Очень хорошо, — отвечает Хосе Мануэль, и я прямо-таки вижу его довольную улыбку и хитрый блеск, теперь уже зеленовато-карих глаз, — Жду вас завтра утром, Антон, в девять часов. Времени на раскачку у нас просто не остается. Большой бизнес требует больших жертв.

— Хорошо, завтра в девять, — послушно отзываюсь я.

Здравствуй, новая жизнь! Может это все и к лушему? К черту живопись! К черту дизайнерство! Теперь я буду заниматься по-настоящему серьезными вещами.

Поднимаюсь с лавочки и ловлю себя на мысли, что ноги сами направляются домой. Но дома нет — одно пепелище. Даже смотреть в ту сторону не хочется. Эх, побыть бы подольше в этом промежуточном состоянии — без криков соседей, оханий Аньки и собственного щемящего чувства при виде разрушений.

Засовываю руки в карманы и нащупываю там ключи от квартиры. Достаю их и с любопытством разглядываю — теперь они просто сувенир на память. Зловещий сувенир. Хочется размахнуться и забросить его подальше в кусты, но я этого не делаю — не стоит сейчас поддаваться подобным эмоциям.

Разворачиваюсь и бреду, что называется, — куда глаза глядят. А глядят они в сторону автобусной остановки. Единственный путь отступления — к теще и Аньке, хотя лучше бы в прошлое. Всего-то и надо — вернуться на несколько часов назад, когда квартира была еще цела!

Как ни в чем ни бывало иду привычной тропинкой и в какой-то момент мне начинает казаться, что не было еще ни разговора с Хосе Мануэлем, ни пожара, что все это мне только поочудилось. Это ощущение настолько сильно, что я даже останавливаюсь и оглядываюсь. Но темное облачко дыма, еще висящее в небе, говорит мне, что все было.

Замечаю чуть поодаль мужчину с боксером. Мужчина тоже замечает меня. Секунду мы смотрим друг на друга и, хотя я не вижу его глаз, чувствую, что в его взгляде сквозит сожаление. К черту сожаление! Выкарабкаюсь! Вылезу! Преодолею! Попрошу у Хосе Мануэля денег, возьму кредит в конце концов! Если я так нужен испанцу, то почему бы ему и не помочь мне в беде?

В раздумьи бреду дальше и останавливаюсь только около дороги. Разноцветные машины с шумом пролетают мимо, обдавая меня бензиновым ветром. Ехать к теще или все же вернуться назад и осмотреть квартиру? Вдруг что-то из вещей уцелело? Хотя, судя по дыму, кроме стен там ничего не осталось… А мне сейчас очень хочется увидеть Аньку! Обнять, поцеловать… Зафиксировать, что еще не все потеряно в этом мире!

Вернусь через пару часов — за это время и пепелище остынет и пыл возмущенных соседей поугаснет. Хорошо бы сейчас поймать такси, чтобы побыстрее обернуться, но в теперешней ситуации деньги нужно экономить.

Ступаю на дорогу, на скользкий темно-серый асфальт, делаю несколько шагов и словно натыкаюсь на стену — огромная невидимая сила отбрасывает меня в небытие…

* * *

Темно.

Нет зрения.

Нет мыслей.

Только маленькая искорка сознания еще тлеет.

Я и есть эта искорка, которая может погаснуть от малейшего дуновения.

Единственное желание — разгореться, расшириться в пространстве.

Единственная мысль — я существую!

Одна мысль рождает другие.

Мысли-вопросы:

Кто я? Где я? Зачем я?

Постепенно темнота отступает. Становится немного просторнее и, хотя света все еще нет, тьма вокруг уже не так густа. Теперь можно мыслить чуточку свободнее. Можно распрямить спину, потянуться…

Тело! У меня должно быть тело! Я пытаюсь им пошевелить, но не понимаю, шевелюсь я или нет? Руки… ноги… голова… — кажется это у меня должно быть? Надо бы ощупать себя! Пытаюсь ощутить свои руки, но не чувствую их. Своего тела я тоже по-прежнему не ощущаю. Только чувствую смутную границу между собой и окружающей темнотой.

Может быть, я сплю? Но спящий должен видеть сны…

Хм! Откуда я это знаю? Ничего не помню! И ничего не вижу… А видел ли я что-то раньше? Нужно напрячься и вспомнить. Я уверен, что в этом вся загвоздка! Нужно вспомнить, что я видел раньше и тогда я узнаю кто я, где я…

Вспоминать трудно. Все, что удается вспомнить это сила. Та сила, что отбросила и расплющила меня… Еще я помню блеск. Блеск чего? Стекла? Металла? Итак — сила и блеск… Глаза! Я помню глаза! Большие, испуганные, но словно перечеркнутые блеском. Стеклянным блеском не то лобового стекла, не то очков, а может быть и тем и другим одновременно.

И тут я понимаю, что со мной произошло. Но это только понимание. Связного воспоминания по-прежнему нет, только обрывки ощущений, кусочки картинок… Снова вспоминается сила, которая отбросила меня. Такой силе трудно противостоять, трудно выжить. Значит, — я мертв?

На меня наваливается страх. Страх такой силы, что сила, забросившая меня сюда, кажется просто игрушечной. Если бы отвоеванного у темноты пространства было чуточку больше, то я бы метался по нему, как по клетке, грыз железные прутья и истошно выл от отчаяния!

Ужас внутри меня разрастается, но, выйдя за пределы моего невнятного тела, он растворяется в темноте… Я снова один на один с собой — мыслящее яйцо в темном холодильнике.

* * *

Я погружаюсь сам в себя.

Во мне рождаются мысли.

Мысли становятся образами, воспоминаниями.

Сначала это просто черно-белые картинки, но постепенно они обретают цвет и объем. Приходят в движение. Плывут нескончаемым кинофильмом.