Ради безопасности страны - [116]

Ничего себе приписочка... От нее опять стало не по себе, и к ногам полез холод.

— Вы что, не понимаете, как это все будет называться, если привлекут?.. Это же шпионажем пахнет... — надсадно выговаривал Солоник.

Но, несмотря на сидевший еще в груди страх, сам он вдруг осознал: он пойдет на это! Он согласится! Черт возьми, ведь болвану ясно, что он сам, бесконтрольно, будет распоряжаться деньгами, и, скорее всего, немалыми. Тут простор-то какой!.. Те, кто сейчас его вербует (Солоник знал, что это именно так и называется), прекрасно это понимают, но, связанные условиями игры, не могут ему сказать об этом прямо. Хм, занятная ситуация. Тогда, как говорится, не слишком ли быстро я бегу?.. Только теперь бы не выскочить из роли. А то вызовет недоумение... Надо отыскать верные аргументы. Ну помогайте, вербовщики!

— Вы совершенно не рискуете, — убеждал с открытой широкой улыбкой Нуллерман, — этот фонд — организация сугубо официальная, ее деятельность зарегистрирована и разрешена государственными органами, поэтому фонд может совершенно открыто выплачивать свои деньги любому человеку, проживающему в любой точке земного шара. Вы же всего лишь будете помогать ему в этом. Какие к вам могут быть претензии? — Фред просто расцвел в ясной улыбке.

— А названьице-то придумали, названьице-то, — постанывал Солоник. — Только за него засадить могут. Какое к черту освобождение? Дурацкое все, наивное...

— Это верно, — согласился иностранец, — но вы ведь не собираетесь записывать название фонда на транспарант и носить на груди по площадям. Кому оно известно, это название? Дело не в нем, а в действии.

— То-то и оно, что в действии вся опасность. Информация эта еще...

— Ну-у, это и вовсе сущий пустяк, — облегченно вздохнул Нуллерман, — она ведь будет устной. Сначала рассказали вам, вы — мне, а я — кому надо. И Горелов получит ее в готовеньком виде, тепленькую, на другой же день.

Дипломат добавил:

— На случай, если получите нечто более серьезное, продумаем бесконтактный вариант связи.

И тоже, впервые за весь разговор, натянуто и надменно улыбнулся.

Со встречи Солоник ушел усталый и разбитый, с чувством человека, попавшего в ледяной, бешеный водоворот и чудом спасшегося. Один нагрудный карман оттягивала увесистая пачка денег, в другом покоился список людей, сведения о которых интересовали Довлата Горелова и кого-то еще. Через неделю он передал Фреду Нуллерману первую информацию об одном из тех, кто был в списке, — о человеке, отбывающем наказание за совершение особо опасного государственного преступления.

Еще через неделю радиостанция «Свобода» передала сообщение о «гонениях» на этого «узника совести».

8

Половина девятого. Капитан Александр Павлович Васильевский, старший оперуполномоченный, шел по длинному коридору Управления госбезопасности. Впереди, в дальнем конце, разлился желтоватый свет. Там утренние солнечные лучи пробили неохватные угловые окна и раскидали по стенам яркие блики. Кое-где уже постукивали открывающиеся двери — это пришли на работу такие же, как и Васильевский, любители появиться на работе пораньше, посидеть в кабинетной тиши, сосредоточиться, составить план на день, а то и просто почитать свежую газету.

Александр Васильевский это утреннее время тратил по-своему. Он использовал его для приведения в надлежащий порядок всякого рода оформительских и прочих бумажных дел — разбора накопившихся документов, ответов на запросы, поступившие из других управлений, подготовку справочных материалов. Нельзя сказать, что все это безусловно нравилось капитану, однако работа с документами была неизбежной, неминуемой частью основы основ — оперативной работы, а ей он служил беззаветно.

Александр открыл сейф. На средней полке, на самом видном месте, лежала синяя папка с надписью «В первую очередь». В ней обычно хранились почта и наиболее срочные документы.

Васильевский взял ее, положил на рабочий стол и, когда удобно уселся в старое свое кресло с подлокотниками, раскрыл. В синей папке лежал один-единственный документ — обыкновенный почтовый конверт с видом Финского залива. По заливу бежала яхта с треугольником паруса набекрень, над парусом кружили чайки. Там, где должен был быть адрес, стояла лаконичная надпись, сделанная быстрым, ровным почерком: «Управление КГБ». Отправитель указан не был. Налицо все атрибуты анонимного письма. К конверту скрепочкой была прикреплена полоска бумаги с резолюцией начальника отдела:

«Т. Васильевский, прошу переговорить».

Текст самого письма оказался интересным.

«Сразу хочу подчеркнуть, что уважаю вашу организацию, а также дело, которому она служит. Именно поэтому и решился сесть за это письмо, хотя, честно говоря, ох как не хотелось. Всегда не хочется влезать в обстоятельства, которые могут принести дополнительные хлопоты. А посему — миль пардон за инкогнито. Но тут, по-моему, случай особый, и молчание с моей стороны будет неоправданным.

Теперь по сути.

Несколько лет назад судьба столкнула меня с довольно интересной (тут я имею в виду, конечно, внешние характеристики) молодой женщиной по имени Наталья Солоник. Некоторое время мы были с ней сослуживцами. Наши с ней приятельские отношения вскоре, как это иногда бывает, переросли в дружеские, а потом и... Прямо говоря, мы с ней до сих пор встречаемся. Не стану останавливаться на своем семейном положении, дабы, не вызывать у столь солидной и серьезной организации, как ваша, сомнений о моем моральном облике. Но вынужден признаться, что Наталья замужем, потому что все дело не в ней, а в ее муже.