Quinx, или Рассказ Потрошителя - [4]
«Два вниз и пять по горизонтали,
всепоглощающая страсть».
«Та, что поглощает душу, говорят греки».
«Нет. Нет. Пять букв, любовь моя. Люблю тебя!»
«Конечно же, поглощает, ведь любви
Четырехбуквенное слово[16] мы вспоминаем,
даже когда скучаем или решаем кроссворд. Две
По горизонтали и одна по вертикали — слово, не ведающее злобы!»
Кодификация аппетита йогой — и поцелуи, и сладкие волнения, и сладкое напряжение, и дыхание, поддерживающее работу мышц и сосудов. Потом медитация, как прогулка в темном саду сознания с прикрытой ладошкой свечой, которую может задуть случайный порыв ветра. А вы защищаете ненадежный огонек, словно сокровище. Очень медленно медитация разжигает и усиливает пламя, и вот уже вы несете его по темному саду победно поднимающимся ввысь — такова эрекция, как требует йога, у адепта даосизма, или нет? Да, в терминологии даосизма даже любовь — неудобное положение из-за неправильного угла наклона по отношению к вселенной.
Он не видит противоречия в противоречии, и понимание этого знаменует начало новой, причудливой достоверности. В своей поэзии он стремиться передать малейшие намеки, дыхание высшей интуиции, из-за которой в глубине души вечно живет смех!
— Я благодарен Египту за то, что моя спина вдребезги разнесена взрывом. Наверно, иначе мне никогда не пришло бы в голову заняться похожей на жестокий розыгрыш йогой, и я бы не получил очень важного опыта, изменившего мою жизнь. В этой религии нет места «если» и «но», нет даже намека на «может быть». Нет милых неврозов, нет духовной хлороформной анестезии! Формальная логика теряет силу, и, настраивая тело, вы получаете кислород и отдаете жир. Испытывать голод не значит владеть или иметь, а значит принадлежать.
Части и целое
Целое и части
Частные части и
Всеобщие дыры
Священные полюсы
Дьявольские полюсы
Целостное целое.
«Если страдаешь от Приапа, пораженного Сатурном, то надо как-то свести концы с концами». (Сатклифф)
Он мечтал о чем-то не менее сладостном и неспешном, как поцелуи прелестных турецких наложниц из шербетового рая. Обилие улыбчивых гримасок, алфавит прерванных вздохов, восточный кодекс секса. А вместо этого он получил девицу вроде птеродактиля, которая захомутала его в автобусе, шедшем из Гарвика, с криком: «Благословенны отдыхающие!» Без послушания мы ничего не получаем.
CAT И БЛЭН
= прототипы любви
и безрассудства
находятся там и
ДУША И ТЕЛО
играют на вашем
Вертикальным Банджо!
Puella lethargica dolorosa[17] Даже простой поцелуй был словно телефонным звонком от Бога! Почему ты покинул меня и поехал к собакам? He-мужчина хуже мужчины-мошенника. Он замораживает чувства и выпивает все соки. «Для женщины не знать своего разума есть начало мудрости!» (Надпись на персидском ночном горшке.)
Проезжая вдоль серо-зеленой реки, они увидели знаменитый разрушенный мост, все еще грозящий пальцем (облаком, похожим на палец) над водой — безводной пустоши на другом берегу. Блэнфорд и Сатклифф не могли не пропеть:
— Сколько нам еще быть вместе? — спросил Блэнфорд.
И его alter ego ответил:
— Еще одну книгу, еще одну реку. После этого тело и душа должны разорвать связь между собой. Я знаю. Слишком скоро. Это единственное критическое замечание, которое можно адресовать жизни. Она слишком коротка, чтобы успеть чему-нибудь научиться.
— Констанс выглядит больной.
— Она поправится. Обещаю.
Rose de la poe'sie, O belle nevrose![19]
Даже Бог, если он существует, подвержен энтропии. Или он научился получать удовольствие и использовать смертельный поворот от совершенства к испорченности? Неужели он живет, подобно даосисту, в постоянном священном пренебрежении суетой?
убери его постель
возможно, несколько
пассажей в стихах
из первой
забери его жизнь
сцены? Наверное,
Сатклифф разделит
пометь его подушку
ласки с alter ego?
«жена отсутствует» но штопает носки
Сцена эпилепсии,
перламутровая слюна,
курит его табак
Почти откушенный
язык, едва не
делает всё
проглоченный.
что делают другие
охотится за тапкой
«Кибела! Что на обед?»
охотится за душой
«Матка!» — отвечает она.
Эрос, научи его
управлять дыханием!
Неси яйца высоко, брат, les couilles bien haut! Recuser, accoler, accuser, raccolez![20]
Когда-то я был юн и член мой напоминал тающую свечку под ее ласками; однако годы и медитация укрепили его, и теперь она знает, как добыть трофей пещеристой ткани, чтобы член мой вел себя как полагается. Мне кажется, сегодня я мог бы даже подписывать им чеки. (Сатклифф)
Старый герой встает и держится, словно приглашенный в гости священник, который с бесконечной вежливостью служит бесконечную службу. Но все зависит от женщины. Ей ничего не стоит задуть его, как спичку! (Блэн)
Слон, если его проглотить, учит, что искусство является одновременно лечением и нравственной конструкцией. Его калибр и значимость могут меняться. Его расчеты герметичны. Нечто переходит в ничто лишь однажды. Любовь!
