Quantum Ego - [31]

Кэп в принципе против казни не возражал, его смущало, что формально в море казнить может только он, капитан, а с любой точки зрения вина подозреваемого неочевидна. Он предложил простой выход – несчастный случай. Утром маленький негодяй отправится за борт купаться, а они будут в акул стрелять. Чтоб было веселей, сбросятся в банк по гинее, кто случайно попадёт в пацана, тот и выиграет.

Боу грязно выругался, Джим стоял, застыв столбом, с раззявленной варежкой, штурман Доусон заметил, что никого в пари насильно участвовать не заставляют. Всех этих помилованных ещё в Англии должны были повесить, и эта затея просто исправление досадного упущения судебной системы. Боу ровным тоном попросил Джима обойти мачты, проверить рангоут, и когда тот ушёл, так прошёлся в адрес Доусона, его родни, а также британской судебной системы, что у Дасти на парике локоны распрямились и затопорщились.

Впрочем, мнение лейтенанта ничего изменить не могло, о чём ему и напомнил Дасти, предложение Кэпа было принято. Сталкеры сразу принялись соображать, как вывести Неждана из-под расправы. Лют носил забортную воду, улучил момент переговорить со Стужей, он занимался промазкой такелажа. Тот предупредил остальных, и пока Неждан дрых, парни искали решение.

Он сделал главную часть работы, зарезал палача-капрала, вряд ли найдутся желающие столь же радикальным способом устанавливать факт смерти каторжан перед морским погребением. Неждана решили объявить умершим. В море он должен будет проплыть до кормы, там, по словам Стужи, должен быть рым для верповки, или другие скобы, так желательно навязать на них беседку.

Этим вопросом занялся Плюшевый, незаметно слямзил кусок линя и пробрался в кормовую надстройку. Судно с кормы заканчивалось офицерским гальюном, представляющим собой закрытый балкончик с дырой в полу, в эту дырку Плюш и пролез. Руда и Лют спустили его на верёвке, держали, пока он вязал беседку, и вытащили обратно.

Оставалось ещё множество вопросов, да и тема спасения Неждана была не единственной сталкерской заботой, детали отложили до вечера, заодно Руда назначил новый совет.

* * *

Неждан.

Зак быстро отрубился, как это умеют только дети и электроприборы. Сон у него здоровый и глубокий, несмотря на все его невзгоды, поэтому выспался он быстро. Такие его обстоятельства, что пришлось научиться всё делать быстро, даже спать. Проснулся и по выработанной на каторжном судне и легко, по малолетству, усвоенной привычке принюхался и прислушался, не открывая глаз. Сочтя практическую сторону жизни для посланной свыше реальности удовлетворительной, решил разъяснить её теоретический бок.

– Неждан.

– И чего тебе не отдыхается?

– Мы в море, нас, то есть меня, приговорили.

– Меня тоже приговорили. Что у тебя?

– Тебя-то за что? Ты ж никого не убивал! И кто тебя мог приговорить?

– Это трудно объяснить. В моём мире тоже существуют тюрьмы и суды, но есть и высшая справедливость, главный суд…

– Божий?

– Может быть. Ты не о том хотел спросить, спрашивай, о чём хотел.

– Я тоже хочу как ты с мачты. И как капрала, и когда ссать бежали, научишь!? – прорвало мальчишку.

– Не быстро, но научу всему, что умею, – совсем не снисходительно обнадёживаю парня. – Новому будем учиться вместе.

– Тебе учиться?! – недоумевает Зак.

Неправильное у него ко мне отношение, надо поправить. – Конечно, золотце. Я никогда не упускаю возможности научиться новому, если учиться не у кого, придумываю новое сам. Вот и ты учись, только не останавливайся. Начнёшь учиться у меня, привыкнешь, и это станет для тебя и смыслом, и содержанием жизни.

– А у меня получится? – почти успокоившись, требует заверений пацан.

– Конечно. – Позволяю себе усмешку. – Ты способный.

– Откуда взял? – предсказуемо среагировал Захар.

– Во-первых, ты – умница, во-вторых, тело работает общее. Просто ты своему телу не хозяин. Пока. – Снова перехожу на деловой тон.

– Ха! ты что ли моему телу хозяин? – мальчишка не может сдержать ехидства.

– Ага. Я просто говорю ему "фас", – «не замечаю» подначки.

– И оно само?! – пацан ожидаемо повёлся.

– Ну, почти. Словами это не передать, – «усталым» тоном закругляю беседу. – Это объясняют болью и страхом, а постигают с накоплением опыта, болезненного опыта. Научишься или погибнешь – всё получится, не ссы.

– Дык, наверху ж выссались! – острит мальчишка, оставляя точку в разговоре за собой.

Ага, точку, типа поговорить больше не с кем!

– Ну что, Дристун, нажрался господского берла, выссался, выдрыхся? – донёсся добродушный басок Бобби Маленького.

Зак открывает глаза. Точно он, акселератина.

– Да, Маленький, даже искупался. Завидно?

– Обнаглел. Рисковый ты пацан, но старших научись уважать, хотя уже поздно, наверное. Длинный Джек велел тебя к нему привести. Сам пойдёшь?

– Сам пойду.

– Вот и хорошо, может, обойдётся. Чудит Длинный непонятно, но с ним не поспоришь. Пойдём.

Идём к гамаку Руды, Зак с Бобом болтают по дороге.

– Что там Длинный чудит?

– Да как всегда, в общем-то, Джонни Ножика помнишь?

– Вечная ему память?

– На этот раз не так почему-то, хотя засветил он ему знатно.

– Воскрес что ли?! – усмехнулся Захар. Других версий у него, зная Джека, и возникнуть не могло.