Пытка для гения - [23]

Я вспомнил об одном дешевом приеме, который используется в кинофильмах, особенно в боевиках, чтобы заставить зрителя проникнуться сюжетом. Расстреляй ты хоть пятьдесят человек из автомата или обрушь целое здание, полное людей, — публике хоть бы хны, но равнодушно смотреть на смерть маленького умного песика не сможет никто. И почти всегда, к облегчению зрителей, в конце концов собака остается жива.

— Ладно. Вот ее плошка.

Вероника передала мне миску, и я быстро смешал порошок с собачьими консервами, тщательно размяв их ножом и вилкой в отравленную бурую массу.

— Вайнона, скорей сю-уда!

Вайнона неторопливо, с достоинством притрусила в кухню и облизнулась. Чтобы не видеть неприятного зрелища, Вероника с детьми собралась в универсам.

— Когда Винсент придет, ему нужно будет с кем-то поговорить, — сказал я ей.

— Вот и поговори, — бросила она.

— Я поговорю с ним позже, а сейчас мне надо уходить. Винсент — умный мальчик, он может что-нибудь заподозрить.

— Я не собираюсь здесь оставаться и смотреть, а дети — тем более.

— Понимаю.

Вероника подхватила терьера на руки и прижала к груди.

— Я люблю тебя, Вайнона. Прости, малышка. — Чмокнув собаку, она опустила ее на пол. — Пока, Харлан. Дверь не запирай, ага?

— Хорошо. Извини.

— Не забывай присылать чеки!

Я поставил собачью миску на липкий кухонный линолеум. Вайнона устремила на меня взор лучистых глаз, словно благодаря за угощение, и принялась уплетать последний в своей жизни ужин. Она хватала куски так, будто ее не кормили неделю.

Не знаю, что есть и как выглядит Сущность, именуемая Господом; в моем воображении Он — это гигантский вращающийся шар света, излучающий равные количества тепла и холода. По мере того как отравленные консервы исчезали в собачьей пасти, я представлял, как эта совершенная сфера все сильнее и сильнее удаляется от меня, превращается в точку, затем в крохотную искорку, и вот ее нет совсем.

Я видел, как собака билась в конвульсиях, видел ее расширенные глаза. Когда Вайнона содрогнулась в последний раз и затихла, я положил ее обмякшее тельце под рождественскую елку и вышел, оставив дверь незапертой, как велела Вероника.

IV. БРИТНИ

34

Летом, после того как Винсент закончил третий год обучения, Вероника произвела на свет пятого ребенка, умственно неполноценную девочку по имени Бритни. Винсенту к тому времени исполнилось девять, он уже был очень начитан, умело писал подробные рецензии на фильмы, прослушал все песни «Битлз» и каждую из них проанализировал.

Я по-прежнему звонил ему раз в неделю. После смерти любимой собаки жизнь Винсента текла ровно, пока одним августовским вечером он не увидел, как его мать корчится на полу, и позвонил в службу спасения. «Скорая» немедленно увезла Веронику в больницу. Когда я позвонил, Винсент, его сестра и братья не видели матери уже три дня и питались только тем, что осталось в доме, — творогом и фруктовыми рулетами.

Я набрал номер крэмденской больницы и узнал, что роды прошли тяжело, ребенок больной, состояние роженицы очень серьезное. Я прилетел в Эвансвилл, штат Индиана, взял напрокат машину, добрался до Крэмдена, забрал детей Вероники, покормил их в закусочной и привел в больницу. Кто-то же должен был это сделать. Кроме того, я решил, что Винсенту стоит почаще бывать в больничной атмосфере.

— Ты — Фостер Липовиц? — ни с того ни с сего пропищала младшая сестра Винсента, Сара, по пути в больницу.

— Нет. Меня зовут Харлан Айффлер, я — менеджер Винсента. По-моему, я уже три раза объяснял. А ты-то откуда знаешь про Фостера Липовица?

— Ничего она не знает, — вмешался старший из детей, Дилан, которому почти сравнялось одиннадцать. — Она слышала, как я говорил, что Липовиц — мамин босс и Винсентов тоже и что он зарабатывает на жизнь убийствами.

— Где ты этого набрался? — со смехом спросил я.

— Читал в одном журнале — мама принесла из супермаркета. В нем было написано, что Липовиц в фаворе у мафии и если что не по нему, сразу убивает человека, а сам сидит так высоко, что его не поймаешь.

— В журналах полно вранья, — фыркнул я.

— Я просто сказал, что там было написано, — возразил Дилан. — И вообще, мать твою, кто ты такой?

— Харлан Айффлер! — Я включил музыку, чтобы угомонить детей, и покачал головой, поражаясь глупости отпрысков Вероники. Затем, однако, я вспомнил, что во время беременности она всякий раз превращала свое чрево в пробирку, где смешивала самую разнообразную запрещенную химию. Я повернул голову в сторону Винсента и подумал: «Черт возьми, сынок, ты — настоящее чудо».

Братья и сестра Винсента недовольно захныкали, требуя, чтобы я поставил другую кассету.

— Замолчите, — велел я. — Вам полезно послушать нормальную музыку.

— Что это за хрень? — спросил Дилан.

— Фрэнк Блэк.

— Не знаю такого, — презрительно скривился он.

— Ничего удивительного. Его не крутят по радио или на Эм-ти-ви.

— Потому что это полный отстой, — высказался Дилан. — Даже на радио не берут.

— Наоборот, его музыка слишком хороша. Он недостаточно плох, чтобы его взяли на радио.

— Слышь, ты, включи, блин, канал 96, там крутят «Ди-прайвд»!

— Да, да, включи! — горячо поддержал брата четырехлетний Бен, младший из детей Вероники.