Пыльными дорогами. Путница - [27]

- Ух, ты, злыдень! - крикнула я. - Вот сам теперь и разводи огонь.

Отошла поодаль, на одеяло свое села да руки на груди важно сложила. Ничего, пусть сам попробует. А то привык баб стравливать, да над ними же насмехаться. Злыдень! Слава богам, чародеи не женятся - одной несчастной девкой меньше будет. Попадется ж ведь кому такое несчастье - век все на свете проклинать будет. И чего в нем, бесстыжем, Чернава только нашла. Вон какие глазища наглые, так и норовит посмеяться над добрым человеком.

Ладимир тем временем, ничуть моего гнева не замечая, опустился возле костра, что я так и не подожгла. Посмотрел на него внимательно. Будто заговорить с хворостом решил! А после рукой над трутом - сухой листвой, что я поджечь собиралась - провел.

- Как же... - я даже вскочила на ноги, чтоб лучше рассмотреть - трут мигом гореть занялся. Огонь живо поглотил его и перекинулся на хворост. - Да как же ты сделал такое?

Ладимир взглянул на меня будто бы сверху вниз (хоть это я над ним и стояла) и проговорил:

- А ты ж в дар мой не верила - вот смотри.

Видать впрямь он колдун. А я то думала - так, прикидывается, вид важный делает. И ведь понял же, что не верила. Ой и Ладимир! Остер на язык, а как силен! Это ж надо - пламя живое вызвать. Никак сам Ларьян его дланью своей коснулся и даром наградил.

В прошлый раз-то он лишь угасающий огонь поднял, а сейчас - из ничего произвел. Не было огня и вот он! Чудеса!

- Ну чего ж перепугалась, лисица?

Я только головой мотнула.

- И не испугалась я. Не каждый ведь день перед глазами моими огонь вызывают. И мог бы сразу сказать, а то заставил мучиться!

Косу назад отбросила, отвернулась. Пусть знает, что не боюсь его.

- Тебе скажи! Я уж думал, кремень расколется.

- Да ну тебя, - сказала и стала котомку с едой, что Заряна в дорогу дала, разбираться. Чего с ним спорить зазря? Одно не переговорю.

Пока я на ужин собиралась, а Ладимир все в пламя свое колдовское смотрел. Вдруг, откуда не возьмись, я скрип телеги услышала. Да так ясно, что мороз по коже прошелся. Откуда здесь телега - вон уж темно кругом. А после голоса - мужские да женские.

- Ладимир...

- Тихо ты, - отмахнулся он. - Путники это. Точь-в-точь как мы с тобой.

- А, если... - не успела я договорить.

- «А, если», Вёльма, то не заметят нас.

Не зря же он нож тот в землю воткнул.

Обереги нас от худого, Славша-странник...

Видать колесо у той телеги совсем худое было. Через минуту я уж уши заткнуть хотела - до того ж противно скрипит. А ездокам ничего!

Пропело свою невыносимую песню и выкатилось на поляну вместе со всей телегой, двумя худыми клячами, да четырьмя седоками.

- Тпру! - крикнул мужик, что на облучке сидел. - Стойте, заразы тощие!

Лошади, ничуть не обидевшись, мирно встали. Привыкли, видать, уже к такому обращению.

Мы с Ладимиром поднялись и стали наблюдать, как пышная баба в белой рубахе стала с телеги слазить. Ее-то и в темноте любой разглядит.

- Ох, да что ж за напасть-то такая? - причитала она, а жалобный скрип только вторил. - Все ноженьки себе отсидела. Говорила ж тебе - тулуп возьми подстелить! - видать на мужика ругалась, а потом к нам обратилась: - Тихий вечер вам, люди добрые! Не пустите нас у огонька погреться. А то уже темно, а мы-то и заплутали...

- Отчего ж хороших людей не пустить? - ответил Ладимир, а я опасливо за его плечом стояла. - Вы кто такие будете?

- Так мы же... - начал было мужик.

- Мы на свадьбу едем, - опередила пышная баба. - К Родне, в Домину. Может, слыхали, село такое большое близ Трайты? Меня Румяной звать, а это, - словно нехотя в сторону мужика махнула, - муж мой, Стоян. С нами братец младший - Осьмуша, да дочурка наша - Забава.

- Ну что ж, - Ладимир миг подумал, - проходите к огню, всем места хватит.

Соседи наши шумными да сварливыми оказались. Раньше я все на Ладимира глядела, думала, вон несчастье чьё-то будет. Теперь вижу - несчастья они всякие бывают.

Румяна - шустрая бабенка. Глазки у нее маленькие да быстрые. И все-то она увидит, все-то она приметит, ко всему руку норовит приложить. А муж ее, Стоян, потише будет. Знай, себе на уме. Только уж больно много ругается.

- Ох, хорошо возле огонька посидеть, - вольготно раскинулась на старом, потерпевшем от времени, одеяле, Румяна. - А то целый день на кляче этой трястись, - кивнула в сторону телеги. - Никаких сил нет. Мы ведь в пути уж не первый день. Как выехали третьего дня, так и до сих пор...

Стоян, сидел рядом, пожевывая сочную зеленую травинку и молчал.

- А вы откуда будете? - спросила Румяна.

- А мы...

- Из Клапшины, - резко перебил Ладимир. - Родители вот послали нас с сестрой родню проведать. Весть пришла, что Белёна, старшая наша, двойню родила. Так и везем им привет да благословение.

Румяна на миг сощурилась.

- Вот смотрю на вас и диву даюсь - в кого ж такие разные уродились? Сестрица твоя уж совсем на тебя не похожа.

- Так с чего ж ей похожей быть, - продолжал вдохновенно врать колдун. - Мать моя родами померла, а отец на второй женился. У ней и волосы словно огонь и глаза будто трава скошенная. Сестра моя, Вёлька, как есть она.

Для пущей убедительности он почти ласково погладил меня по голове, а я едва сдержалась, чтоб гадливо не отвернуться.