Пыльные слезы - [26]

Смех стал рычанием, свет тени вспыхнул, на миг озарив лицо, которое Фендрель узнал. Красивое темное лицо с острыми скулами и длинными черными волосами, ниспадающими на плечи. Если бы не темные глаза, его можно было бы спутать с Террином.

А потом рот изогнулся в яростной улыбке, и сходство с Террином пропало.

— Фендрель, мы старые друзья. Ты должен звать меня Гиллотином, венатором-доминусом ду Висгарусом, согласно моего ранга.

— Ты — не венатор, — прорычал Фендрель. — Ты предал Орден Эвандера, когда поддался яду и лжи Жуткой Одиль, — его ладонь медленно тянулась к яду Анафемы на груди. Он знал, какая тень была в этом мужчине. Первый из Алых дьяволов Жуткой Одиль, он давно бросил свое изначальное тело, много раз меня носителей за века правления Одиль.

Этот носитель, красивый, широкоплечий и еще сильный, несмотря на годы в плену Ведьминого леса, будет его последним.

— Можно и так думать, — усмехнулся ведьмак. — А можно сказать, что старый Эвандер предал людей, когда назвал убийство невинных волей Богини, — он склонил голову, поднял ладони. В одной он сжимал нож. Он порезал ладонь в шрамах. — Моя версия мне нравится больше.

— ВНИЗ! — взревел Фендрель, отпрянул в Герарда и Серину. И вовремя — Трупный ведьмак брызнул кровью, и залп магии Анафемы пронесся над их головами. Проклятия попали по стенам коридора, оставили глубокие вмятины. Пыль и обломки сыпались на их головы.

Фендрель отряхнулся и вскочил на ноги. Он не стал проверять Герарда и девушку. Он мог лишь надеяться, что они уклонились, когда он сбил их с ног. Темная фигура ведьмака шла к ним по коридору, его тень пылала в его душе, выбираясь из глубин.

— В хранилище! — закричал Фендрель поверх плеча. Он, казалось, заметил, как Герард встал, поднял Серину на ноги. — Идите! — подгонял он. Ему оставалось верить, что мальчишка отступит по коридору и пойдет по лестнице слуг.

Трупный ведьмак снова рассмеялся.

— Не уходи, сияющий принц! Ты и твоя кровь нам нужны.

Сердце Фендреля замерло. Они знали. Они знали, что скрывалось в глубинах Дюнлока. Знали и…

С ревом воина Фендрель провел ножом по ладони, метнул темную кровь дугой, будто взмахнул косой. Вместе с дугой полетело проклятие, которое могло растерзать тело на куски. Ему было все равно, что он выбрал жестокую смерть. Он должен был убить этого мужчину. Остановить его сейчас же. Его проклятие полетело по коридору.

Трупный ведьмак поднял ладонь, уже рассеченную в двух местах. Сила его тени вырвалась из центра ладони, остановила залп Фендреля. Магия взорвалась по бокам, терзая стены. Куски потолка падали, сыпалась пыль и каменная крошка.

Фендрель сжал ладонь, чтобы вызвать больше крови, приготовился к следующему залпу. Но другая ладонь Трупного ведьмака была уже поднята, проклятие полетело быстро, как стрела из лука. Оно попало по руке Фендреля, сжимавшей нож.

— Попал! — усмехнулся Трупный ведьмак. Он сжал кулак, и Фендрель ощутил, как контроль над рукой пропала. Она уже не принадлежала ему.

Трупный ведьмак повернул запястье, и рука Фендреля согнулась. Нож направился к его лицу. Он с трудом успел левой рукой поймать свое запястье и остановить удар. Трупный ведьмак приближался, его низкий смех дрожал в широкой груди. Он улыбался как друг, поворачивал запястье, управлял нитями силы, тянущимися от его крови к Фендрелю. Он попытался заставить Фендреля вонзить нож себе в горло. Фендрель отбил руку. Он пятился к стене.

— Поздно, старый друг, — Трупный ведьма сжал кулак. Он повернул запястье, нож чуть не выскользнул из хватки Фендреля. — Мы уже внутри. Нас теперь не остановить.

Фендрель скрипнул зубами, его рука отодвинулась и ударила снова, кончик ножа порезал его плоть.

Глава 13

Сначала кол закрепили в центре брусчатки на заднем дворе с видом на озеро. А потом шестеро красных капюшонов, мужчин и женщин, стали собирать большую гору хвороста для погребального костра. От работы болели спины, солнце давно село, а гора хвороста все росла.

Кефан стоял в стороне. Он прислонялся к стене у основания башни и смотрел на их работу. Венатор ду Харсент хмуро поглядывал на него, а венатрикс ди Джавис спросила, не боялся ли он сломать ногти, помогая им, в ее голосе звучал сарказм.

Кефан не ответил. Он и не пытался помочь. Он смотрел, как гора хвороста росла, и сердце колотилось в горле, словно он смотрел, как строят виселицу для него.

Кефан уловил движение, посмотрел туда. Домина Эзабель и два ее помощника приближались к каменным ступеням, ведущим ко двору. Белый капюшон домины сиял в свете луны. Она заметила Кефана, приподняла бровь на морщинистом лбу.

— Кефан, венатор ду Там, — сказала она и кивнула туда, где работали другие эвандерианцы. — Не хочешь помочь своим товарищам?

— Не хватает смелости, — ответил Кефан, с уважением отсалютовав ей.

Домина помрачнела.

— Никто из нас не рад этому заданию. Но когда души в опасности, мы должны совершить хорошую работу, для которой нас призвали.

— Сжечь заживо девушку, спасшую мне жизнь? — грудь Кефана сдавило, он отвел взгляд, посмотрел на кол. — Не знаю, могу ли я назвать это хорошей работой, моя домина.

Кефан ощущал взгляд Эзабель на щеке, на шрамах там.