Пылающая Эмбер - [121]

— Да, я знаю.

Я напоминаю себе выудить из нее побольше информации о ее бывшем парне. Тогда

я найду этого козла, и мы с моими братьями сможем передать ему пламенный привет. А

также незабываемо с ним попрощаться.

Я зажимаю пальцами ее подбородок и заставляю ее посмотреть на меня.

— Ты в порядке? Не жалеешь о том, что мы только что сделали?

Она льнет ко мне и трется своим носом о мою грудь, от чего мой член пульсирует

еще сильнее.

— Я не знала, что это может быть так.

О, черт. Эта девушка разрушит меня.

Я обнимаю ее и прижимаю к себе.

— У меня такое чувство, что дальше будет только лучше.

— Ты так думаешь?

Она поднимает на меня свои чарующие глаза.

— Я в этом уверен. Я не шучу. Такое чувство, что тебе хорошо там, где ты сейчас, и

ты не хочешь быть в другом месте.

Когда в комнате воцаряется тишина, я упиваюсь тем, что могу прикасаться к ней,

тем, как идеально мы подходим друг другу, словно она была создана кем-то наверху

специально для меня. Каждую секунду, что я держу ее в своих объятиях, я мучаюсь,

понимая, что ничего не могу поделать со своей эрекцией. Она пульсирует от

необходимости находиться внутри нее, но мне приходится ее игнорировать. Я не могу

торопить события. Не так, как в прошлый раз.

Я подтолкнул Дану к отношениям, которые ей были не нужны. По правде говоря, я

подтолкнул ее и к беременности. Я думал, она хотела всего этого. Меня, семью, дом,

будущее. Но я проецировал на нее свои мечты, вот из-за чего все пошло наперекосяк. На

сей раз, я буду внимателен к потребностям и желаниям Куколки, а не только своим

собственным.

Она не понимает этого, но меньше, чем за час, эта девушка перевернула мой день,

мою жизнь, мой мир с ног на голову и изменила курс, которым мы последуем в наш

завтрашний день. Она осветила мое будущее и подарила мне надежду.

Мне на ум приходит стих, и я, не фильтруя свои мысли, цитирую его:

— «Дни твоей жизни станут ярче полудня, а темнота будет подобна утру».

— Мммм, — мечтательно произносит она. — Что это? Похоже на стихотворение.

— Это из Книги Иова, — я опускаю руку вниз и сцепляю наши пальцы вместе. Затем

подношу их ко рту. Я целую ее ладонь, после чего кладу наши соединенные руки себе на

грудь.

— Книга Иова?

— Из Библии. Одиннадцатая глава, стих семнадцатый.

Она приподнимается и смотрит на меня с любопытством.

— Ты читал Библию?

215

— Да, потерял счет, сколько раз. Некоторые части чаще, чем другие, — она морщит

лоб. Поэтому я продолжаю объяснять. — Мой отчим был... один из тех религиозных

фанатиков, о которых ты наверняка слышала, и он был очень строгим, — ее глаза

округляются от удивления. — Моя мать вышла за него замуж, когда мне было десять лет.

— Где был твой отец?

— Он умер, работая на стройплощадке, за день до того, как мне исполнилось два

года.

— Мав… Изви…

Передвинув наши соединенные руки, я прикладываю палец к ее губам.

— Все в порядке, Куколка. Я его даже не помню. Все, что я знаю о нем, это то, что

рассказала мне моя мать, — я опускаю наши руки на свою грудь. — Пол был моим отцом

во всех смыслах этого слова, и помимо его тотального контроля за тем, чтобы моя жизнь

вращалась вокруг церкви и ничего больше, с того дня, как мы с мамой переехали, он был

порядочным и более чем заботливым.

— Но ты, похоже, зол на него.

Я пожимаю плечами.

— Так и есть.

Она вскидывает бровь.

Тяжело говорить о моих родителях. Тяжело признаваться в своих разочарованиях,

когда я так привык держать их в себе. Но, быть может, если я откроюсь Куколке, ей будет

легче открыться мне.

Вздохнув, я говорю:

— Поначалу соблюдать его правила для меня было тем еще испытанием. Я

бунтовал. Мы ссорились. Моя мать постоянно плакала. Мы не уступали друг другу, и

словно ходили по замкнутому кругу.

Я тяну наши руки вверх и шевелю своими пальцами. Она делает тоже самое. Затем я

скольжу своими длинными пальцами по ее изящным маленьким.

— Я не мог спокойно смотреть на мамины слезы. Поэтому со временем я перестал

сопротивляться. Я ходил в церковь, молился, читал священные писания и стал идеальным

сыном, таким, каким они хотели, чтоб я был. Но чем старше я становился, тем больше

вещей подвергалось моему сомнению. Я понял, что не согласен с некоторыми его

убеждениями. И я начал замечать, сколько всего я в жизни упускал. Вместо того, чтобы

снова вступить в конфликт с ним и моей мамой, я продолжал держать свои мысли при

себе. Я решил дождаться, когда мне исполнится восемнадцать лет, и я смогу выбрать,

какой жизнью мне жить дальше. Наконец-то расправить крылья в колледже и

прислушаться к своему внутреннему голосу, чтобы судить, что правильно, а что нет.

— И вот теперь мой отчим не одобряет того человека, которым я стал. Он презирает

жизнь, которую я выбрал. Не понимает, как я могу так жить и быть «Предвестником

Хаоса» после всего, чему он меня научил. Он искренне полагает, что я иду по пути,

ведущему в ад. И он скармливает это дерьмо моей матери. Говорит, что ее сын теперь

потерян для нее, и все такое. Он так ею помыкает, что она вынуждена скрывать наши