Пыль дорог и стали звон - [62]

— Да уж. Что ж, это впрямь дракон был. И нам от него как раз велено избавиться. А для этого нам нужна будет овца. — Таринор ощутил лёгкий толчок в плечо. — Нет, две овцы. Заплатим, разумеется.

— Ох. У меня каждая бяшка на счету… — Вздохнул пухлощёкий. — Ну да ладно, раз уж дело такое.

С фермы трое уже возвращались с двумя отборными жирными овцами, вести которых доверили Игнату. Животные вели себя спокойно, но то и дело пытались остановиться, чтобы пожевать травку. Юношу это раздражало.

— Эти тупицы так и будут одёргивать верёвку? Может, их на спину лучше? А то боюсь подпалить им шерсть, пока дойдём до места.

— Держи себя в руках. В конце-концов, ты точно так же нас тормозил по пути сюда. — Таринор ухмыльнулся. — Ладно, давай сюда одну верёвку.

Игнат хотел было спросить, почему бы вторую овцу не повести Драму, но тут же сообразил, что нарвётся на очередную шутку вроде «Он вчера уже одного барана еле дотащил». Так что он принял решение благоразумно молчать.

Искомую пещеру пришлось поискать. Она находилась на приличном удалении от дороги в одной из скал, окружающих дракентальскую долину, и напоминала зияющую пасть в два с лишним человеческих роста.

— Так значит, дракон летающий. — Проговорил Таринор, осматривая скалистые своды, но не рискуя заходить далеко. — Думаю, раз он охотится ночью, то сейчас спит. Здесь, кажется, глубоко, так что мы его не разбудим.

Закипели приготовления. Наёмник принялся устанавливать копья на выходе из пещеры, стараясь не обращать внимание на тошнотворный запах, исходящий оттуда. Временами ему даже казалось, что он слышит нечто, напоминающее дыхание, но он старался не думать об этом, основательно укрепляя в земле древки. Драм устанавливал лагерь, ведь им предстояло дождаться ночи, потому как будить спящего дракона в его же логове представлялось не самой лучшей идеей. Эльф даже отказался от помощи Игната в разведении огня, заявив, что ему следует освоить этот навык, раз он собирается жить на поверхности. Игнат же, чувствуя себя совсем ненужным, присматривал за овцами, что мирно пощипывавали травку и совсем не обращали на него внимание. Небо не предвещало дождя, что не могло не радовать огненного мага, и он, привязав овец к воткнутому в землю копью, позволил себе немного вздремнуть сидя на прогретом солнцем камне. Проснулся он уже, когда солнце, скрываясь за горной грядой, окрашивало скалы в рыжий цвет. Овцы всё так же мирно паслись, а Драм и Таринор сидели у костра. Становилось прохладнее, и Игнат решил к ним присоединиться.

— Гляди-ка, кто проснулся. — Зевнул наёмник, подбрасывая щепки в огонь. — Драму как раз недавно удалось разжечь костёр. Очень вовремя, в таких долинах ночами прохладно.

— Раз уж мы теперь работаем вместе, может, расскажете о себе чуть больше, чем я знаю? — Спросил Игнат, присаживаясь. Он взял свой посох, лежащий подле. Ему почему-то всегда нравилось держать эту непритязательного вида палку в руках. А сидя он просто клал её на колени, стуча по дереву пальцами.

— Ну, историю Драма ты немного знаешь примерно настолько же, насколько её знаю я. Он ещё по дороге в город рассказал, если помнишь. Так что, если ему нечего больше добавить, то…

— Вообще-то, я имел в виду тебя, Таринор. О тебе я знаю лишь, что ты друг Бьорна, но больше ничего. — Перебил его маг.

— Мне тоже хотелось бы услышать твою историю. — Добавил Драм, взглянув на наёмника.

Таринор молчал, неотрывно глядя на пляшущие языки пламени.

— Наёмник я. Без рода и племени. — Буркнул он. — Так меня и видят те, с кем сводит жизнь. Таким меня эта самая жизнь и сделала.

— Но ведь у тебя была семья? Даже я — сирота-безотцовщина — и то знаю, что мать была, да померла. А потом меня в Академию увёз отец. Ну, приёмный то есть. Во всяком случае, я его таким считал. — Юноша сжал пальцами посох.

— Была. — Проговорил наёмник, не отрывая взгляда от огня. — Но помню я только мать. Об отце она рассказывала, только то, что он был. А на вопрос, куда делся, уклончиво отвечала, что ушёл куда-то и не вернулся. И делала вид, что ей всё равно. — Наёмник поднял взгляд на Игната. — И знаешь, мне со временем тоже стало всё равно. Наверное, от неё передалось. Жили мы небогато, так что времени на раздумья не было, нужно было думать, где кусок хлеба добыть. А жили мы на самом краю мира, к северу от Гирланда, у подножья гор. С одной стороны — Северная Роща, с другой — промозглое море. Деревня там была. Маленькая такая, все друг друга знали. Я с мужиками то в море на лодке выходил, рыбачили, то в лес охотиться брали. Они все мне отца заменяли, каждый в своей мере. А вот мать в дом никого не приводила. Она вообще выходить не любила никуда. Разве что за водой до колодца и обратно… Жила затворницей. И умерла так же. Как я её схоронил, так меня жизнь в оборот и взяла. Всякие времена были. Но одно ясно было — либо учись, либо помирай. Вот я и учился: на жизнь зарабатывать, читать, мечом махать…

— Ты ведь застал войну? — Вмешался Игнат.

— Застал. — С горечью в голосе ответил Таринор. — Но рассказать об этом даже не просите. Поганое время, которое не хочется вспоминать.