Пятый угол - [7]

— Мистер, завтрак в восемь часов утра, обед в два пополудни и ужин в восемь часов вечера. Меня зовут Джон, и я к вашим услугам.

Комната обставлена современной мебелью: широкая кровать с двумя тумбочками и настольными лампами, кресло, шкаф, секретер, телевизор. Со всем этим контрастировал камин из красного кирпича, обрамленный цветными глазурными плитками и огражденный тяжелой чугунной решеткой. Справа и слева от него — крупно и мелко наколотые дрова. Две внутренние двери ведут в туалет и ванную комнату; все выполнено удобно и со вкусом.

Ужин был сервирован на четыре персоны. Миссис Мерин представила дочь Беверли, муж которой — Ким — задержался на работе в Лондоне. Беседа за столом велась в вежливо-холодных тонах: как прошел полет, погода здесь и в Москве, бывал ли он уже в Англии, и никаких личных вопросов.

Получив разрешение на звонок в Москву, Наум поднялся в комнату, подбросил несколько поленьев в камин и уселся в мягкое и удобное кресло. Что он должен был сообщить по телефону на нетерпеливый вопрос отца: «Ну, как»? Встретили конечно, все хорошо, Давида еще не видел — слегка приболел и рано лег спать. А на самом деле? Такое ощущение, что попал в гостиницу: уютно, вежливое обращение, стандартные фразы и — не более. В карих холодных глазах супруги Давида меньше участия, чем у хозяйки отеля. Что это? Легендарная английская чопорность, настороженное внимание к родственнику из далекой и «дикой» страны или тактика поведения?

«Но! Без поспешных выводов. Все это было вчера, а сейчас пора вставать — грядет новый день». Наум рывком встал с постели, сознавая, что только таким способом можно заставить себя покинуть теплое одеяло.

Во время молчаливого завтрака втроем, — Беверли рано утром уехала в Лондон, — он вспомнил меткое замечание Андре Моруа: «В Англии никто не поставит вам в вину упорное молчание. Попробуйте годика три здесь не открывать рта — тогда, возможно, вас назовут приятным собеседником».

Роберт, похоже, спал в своем «скафандре»; миссис Мерин строго одета и подтянута, но под глазами — мешки, как от бессонной ночи. Болезнь Давида или что-нибудь другое?

- Мистер Наум, — сказала она, вставая из-за стола после завтрака, — Давид просит навестить его в кабинете. Джон пригласит вас.

Точно в девять часов слуга провел его в кабинет. Возле окна, в глубоком кресле, поставив укрытые пледом ноги на низкую скамейку, сидел крупный мужчина: «львиная голова» с копной кудрявых, седых, давно не стриженых волос, на которых непонятно каким способом удерживалась маленькая кипа; лицо нездорового цвета, с отвисшими щеками, большие, выразительные, но уже подернутые старческой поволокой глаза.

- Подойди, сынок, — на русском языке с сильным акцентом сказал Давид.

По тому, как тот поднял обе руки, Наум понял, что старик хочет обнять его.

- Извини, что не встаю. — Давид перешел на английский язык: — Что-то я совсем ослаб. Возьми стул и сядь возле меня. — Глаза его медленно наполнялись слезами, но они не стекали по щекам, а заполняли покрывающие все лицо глубокие морщины. — Как устроился, сынок? Тебе удобно?

- Да, спасибо. Все комфортно.

- Сколько лет я мечтал о встрече! Как только не представлял, где и когда это произойдет! — На несколько секунд Давид замолчал и повернул голову к стене, где в маленькой рамке висела старая фотография. — Но они уже ушли. И не мечтаю встретиться с твоим отцом. — Помолчав, добавил: — На этом свете.

Наум почувствовал, что необходимо как-то разрядить обстановку.

- Скажите, как я могу называть вас?..

- Называй, как тебе хочется. Но мне будет приятно, если признаешь меня своим дядей.

- С удовольствием!

- Ты, конечно, понимаешь, Наум, нам есть, что рассказать друг другу. Но я не смогу выдержать долгую беседу, да и врач с Мерин будут против. Если не возражаешь, мы будем делать перерывы. Нет, я не собираюсь держать тебя подле больного старика целыми днями; ты, без сомнения, захочешь посмотреть страну. В твоем распоряжении будет машина, да и о расходах не беспокойся.

- Спасибо. Я смогу задержаться не более, чем на две недели.

- Ну, на большее и не рассчитывал. С нетерпением жду твоего рассказа. Пожалуйста, поподробнее, для меня важна каждая мелочь. У тебя в руках пакет? Это, вероятно, фотографии?

- Да, и письмо от отца.

- Положи, пожалуйста, на тумбочку. И начинай рассказывать.

Наум старался говорить медленно, чтобы не упустить детали и дать Давиду возможность «переварить» информацию. Когда он чувствовал, что собеседник что-либо не воспринял или слишком эмоционально отреагировал, то либо умолкал на минуту-другую, либо переводил разговор на маловажную тему. Через полтора часа в кабинет вошла Мерин и прервала беседу.

Наум поднялся к себе в комнату, и, практически следом, в дверь постучал Джон.

- Мистер Наум, на вашем секретере конверт с деньгами и кредитной картой. Просили передать, что вы не ограничены в расходах.

- Спасибо, Джон.

- И еще. Мистер Вольский будет отдыхать некоторое время, и, если мне будет позволено, я предложу вам экскурсию на машине по окрестным местам. Возможно, вас заинтересует дворец «Бленем». Скоро, в конце октября, он закрывается для туристов.