Пятый тотем - [78]

– Нам бросили вызов, и мы должны его принять! – кричал зычным басом пожилой вендази в расшитом золотом камзоле с вкраплениями из стальных пластин.

– Незаконченные дела всегда приходится начинать сначала! – поддакивал ему другой, потрясая кулаками.

– Каждый раб, каждый золотой, каждый меч послужат великому сайеру, который поведет нас к победе! – вторил первым двум пожилой мурхун в кожаной безрукавке в цветах Тижановых камнеедов.[39]

Морайна еще раз оглядела площадь, чувствуя восхищение. Нет, ее, конечно, радовала не взвинченная толпа, подбадривающая себя дешевыми лозунгами. Среди этих лиц она видела решимость, которая нужна была и ей самой для осуществления задуманного. Подняв глаза, она задержала взгляд на одинокой статуе, вырезанной прямо в скале, основание которой служило естественными стенами здания ратуши. В темноте было трудно разглядеть даже позу, в которой застыло каменное изваяние, но Морайна знала наизусть каждую черту этой статуи. Ширифанди смотрела на площадь безумными глазами, которые теперь заменяли два огромных рубина. Рот ее искривился в зловещем боевом кличе, а правая рука, сжимающая копье, была занесена для удара.

Морайне вдруг как никогда захотелось стать маленькой, слабой и забиться в укромный теплый уголок своего дома. Она ощутила накатившую волну двухдневной усталости и вдруг почувствовала себя старой. Дернув головой, словно отряхиваясь от воды, девушка со всего размаха залепила себе пощечину и под улюлюканье толпы завопила, надрывая горло:

– Стая пустит кровь северным рыцарям! Мы разорим их дома, и тогда весь Имаргис будет принадлежать нам! Стае!

Окружающая толпа взорвалась одобрительным гомоном, и довольная произведенным эффектом Морайна двинулась дальше, увлекая за собой тамрага, ведущего рабов. Все чаще, чтобы прийти в себя, ей приходилось прибегать к таким уловкам. Когда сознание подводило, забивалось в клетку доброй души и принималось скулить, как щенок, девушка высвобождала свои эмоции таким образом, давая выход злости и злость же порождая. Она чувствовала, что это неправильно, что теряет себя, и вспышки ярости становятся все чаще и естественней, но уже не могла остановиться. Последний, кому она могла довериться, сейчас сидел за решеткой в ожидании смерти.

Когда площадь Рока осталась позади, Морайна свернула в квартал Змей и Быков и направилась прямиком к бойцовским ямам. Здесь было не так оживленно, как на площади, но тоже, невзирая на ночь, велась работа. Бойцовские ямы были накрыты, а на их местах собирались большие кострища.

– Мекона, спасибо за службу, ты свободен, – бросила Морайна, не глядя на тамрага, подкинув в воздух такой же кошель, как те, что достались стражам.

Похоже, подобная несправедливость не укрылась и от погонщика, поскольку тот состроил крайне недовольную рожу и уже было раскрыл рот, чтобы начать торг, но так и не успел ничего сказать.

– Я видела, как ты срезал кошелек у зеваки на площади Рока. Исчезни! – прошипела девушка, по-кошачьи прищурив глаза.

Тамрага и след простыл. Минуя рабочих, Морайна, подхватив кольцо с цепями, направилась прямиком к секции подготовки бойцов, сейчас перестроенной под тюремные камеры. Завидев ее еще издалека, навстречу вышел седовласый вендази, сделав краткий, но почтительный поклон девушке.

– Чем могу быть полезен в эту чудную ночь? – проговорил он голосом, в котором не читалось ни единой эмоции.

– Мое имя Морайна Анарет Шандайла. Я привела своих рабов по приказу сайера, – быстро сказала девушка, спрыгивая с верблюда, также кратко кивнув в ответ.

– Анарет… – проговорил мужчина, словно смакуя слово. – Этот род кажется мне знакомым. Чем вы знамениты?

– Мой отец Этош Анарет был отмечен в войне за Багровый шрам. Сайер Кошра оказал ему честь стать мависи за проявленную отвагу, – с благоговением пропела девушка, улыбнувшись.

– Анарет… – проговорил собеседник снова. – Ну конечно! Этот тот головорез и саботажник, которого привезли позавчера. Шабор, кажется.

– Это мой брат, – процедила Морайна, буравя его ненавидящим взглядом. – И, кстати, с кем я говорю? Назовитесь!

– Бросен Красемара, распорядитель бойцовских ям, к вашим услугам! – ответил вендази, ничуть не смутившись.

– Я пришла по делу. – девушка снова заговорила светским тоном, словно ничего не произошло. – Во-первых, я хочу передать в качестве подношения сайеру двадцать шесть голов рабов.

– Полагаю, вы хотите кого-то оставить себе, поскольку я вижу здесь двадцать семь голов, – ответил Бросен.

– Совершенно верно, со мной уйдет он. – Морайна ткнула пальцем в изможденного вендази, у которого было отрублено сразу оба крыла.

– Странный выбор. Впрочем, решать вам, – кивнул распорядитель, махнув рукой двум мурхунам у входа в барак.

Поигрывая шипастыми дубинками, подручные распорядителя увели рабов в глубь строения. Проводив их взглядом, Бросен снова уставился на Морайну, еще более нагло и надменно, чем до этого. На его лице читался целый сонм порочных мыслей и желаний, самым сильным из которых было чувство собственного превосходства. Он был настолько отвратителен, что прежде чем снова заговорить, Морайна с усилием сделала глубокий вдох, будто опасаясь, что ее стошнит.