Пятьсот часов тишины - [24]

Девушки из радиального маршрута, наблюдавшие все это, уязвленно ворчали:

— Что за народ эти водники! Таскают рюкзаки да лодки смолят, потанцевать не с кем!

А танцевать они готовы были даже днем — своего рода энтузиасты!

Колдовали и мы над «Уткой». Историк был за то, чтоб все сделать как можно добротнее, Физик считал, что «незачем наводить политуру на лак», главное — это обогнать группу Вадима-лохматого и выехать минимум на сутки раньше их. Лирик готов был к отплытию в любую минуту. «Применим комплексно-поточный метод, — призывал он, — неполадки ликвидируем по дороге!»

Управившись с делами, туристы разбредались во все стороны от Собачьих ребер. Многие шли в Слободу. Село как село. Выделяется разве лишь старая каменная церковь, встающая на высоком берегу у самой воды. Ну а кто заинтересуется церковью, тот поневоле обратит внимание и на новый поповский дом, воздвигнутый по-соседству.

Он построен так, как принято было строить в здешних местах и как нередко еще строят и теперь: дом и все надворные постройки составлены буквой П открытой стороной к улице. От улицы двор отделен воротами и калиткой. Двор так называемого вятского типа — крытый, с полом. Получается, если прибегнуть к техническому термину, «в самой себе замкнутая система». В таком доме не страшны ни снегопады, ни злые ветры, ни лютые звери. Вот уж действительно: мой дом — моя крепость!

Хозяин этого строения (рослый, плечистый человек, ходящий широким солдатским шагом), повстречавшись однажды с группой туристов на узкой дорожке, а точнее, на лавах и предупредительно давая молодежи пройти, произнес довольно внятно, хотя и не очень приветливо: «Ишь, блудные дети!» А про себя, надо полагать, добавил: «Носит вас тут нелегкая!» Оно и понятно: чем застойнее жизнь, тем вольготнее священнослужителю. На Среднем же Урале о тихом житии остается только мечтать. А тут еще эти туристы, что толкутся не только на своей денно и нощно кипящей базе, но и на селе от них, как на проходном дворе.

У многих «блудных детей» на груди значок «Турист СССР». Они в массе своей люди бывалые, видавшие всякие виды, неугомонные непоседы, для которых лучший отдых — движение, смена впечатлений, новые знакомства, радость узнавания, маленькие и большие открытия Кто вкусил привольной туристской жизни, тех палкой не загонишь ни в санатории, ни в дома отдыха; они будут томиться (простите за банальность) как птицы в клетке, ибо у туриста особая психология, равно как и этика. Это как бы про них сказал известный наш ботаник академик Гроссгейм: «Какое счастье жить на нашей земле, работать для нее, изучать ее, любоваться ею!»

За те два дня, что мы провели возле турбазы, готовясь к отплытию, мы успели со многими познакомиться и потолковать. Немало узнали мы о своих попутчиках и во время плавания, так как постоянно с ними сталкивались, а по вечерам нередко ходили к ним «на огонек». Наиболее плодотворной для знакомства оказалась ночевка у Собачьих камней (не ребер, а камней), о чем разговор будет особый.

Седой инженер, или дядя Юра, оказался человеком действия, как и подобает настоящему инженеру. Он с удовольствием работал и головой, и руками. И во всем был исключительно точен, я бы даже сказал математически точен. Он много знал, интересовался решительно всем на свете, любил слушать и был словоохотлив, откровенен, а главное, умел хорошо рассказывать.

Он с азартом заправского кинооператора охотился за интересными кадрами. Аппарат его, жужжанием напоминавший шмеля в полете, был прямо-таки вездесущим. Несколько забегая вперед, хочется отметить умение инженера «схватить на мушку», остроту его глаза и быстроту реакции, а также деликатную ироничность его операторского почерка. Говоря словами Физика, «он все заснял, он все увидел, но даже мухи не обидел». Не дар ли это истинного художника, потому что обижать хороших людей не следует даже в шутку.

Что мне по душе, — признался однажды дядя Юра, так это то, что в нашей группе — никаких шуры-муры. Ни-ни. Сами знаете: некоторые людишки ради этого-то и в путь пускаются. Так сказать, тряхнуть на отшибе стариной. Мы с Ниной насмотрелись, знаем. А у нас группа как на подбор: нету таких! Семейным могу выдать справки хоть сию минуту. Но не думайте, что у нас одни сухари и евнухи, о нет! Влюбленные есть, сердца бьются и обмирают (по секрету: даже сам Вадим вздыхает по нашей Вале), однако все происходит на самом достойном уровне.

Слово за слово, и дядя Юра поведал историю собственного романа.

Судьба свела их на Москве-реке. Нина была неплохой пловчихой, но в тот раз ей вдруг сделалось в воде худо. Он вытащил ее и на правах старшего отчитал. А ей что седой, когда она сама рыжая! Оскорбившись, она с чисто женской непоследовательностью снова полезла в воду, заплыла еще дальше и опять стала тонуть. Пришлось спасать сумасбродку вторично. С тех пор она откровенно побаивается воды. Зато на Чусовой у них в лодке не было более бдительного впередсмотрящего. Несколько раз Нина даже пыталась узурпировать власть. Однако экипаж помогал своему капитану, дяде Юре, удержаться. Постепенно Нина, кажется, поняла, что муж может командовать и собственной женой. В чем она ему безропотно уступала, так это в вопросах, непосредственно связанных с наукой и техникой. На то он инженер, тогда как она только техник. Так виделось моему, возможно субъективному, глазу.