Пятое время года - [110]
— На даче я бываю по выходным. В отпуск обычно езжу к морю.
Взглянув исподлобья, «говорун» снова вернулся к рататую из баклажанов, и появилось большое желание оставить парня с рататуем наедине. Мешало чертово воспитание: неудобно, родители Виктора так радушно принимали их с Анжелкой!
При воспоминании о его родителях у «приличной девушки» кусок застрял в горле: она вдруг почувствовала себя участницей какого-то отвратительного, циничного действа, какого-то пира во время чумы!.. Как же она могла забыть «лавку древностей»? Как могла отправиться в ресторан с этим монстром Виктором и позволила втянуть себя в поедание на пару с ним рататуев и прочей дребедени? Ведь в это самое время, в девять часов, Ирина Васильевна, облачившись в клокастую шубу и солдатскую шапку-ушанку отправляется вместе со своими собачками в дозор, на соседний участок. В темноте, проваливаясь в снег, ковыляет между тревожно гудящих сосен. Заметив, что дверь приоткрыта, трясясь от страха, поднимается по ступенькам в чужой, мрачный дом, запускает Капрала вперед и старается не думать о том, что собаку там может поджидать смерть. И ее саму, кстати, тоже. Она думает о двухстах долларах… Ужас! «Мальчики ничего не знают!» Ясно, не знают. Сережка — инфантильный дурачок, а Виктор — мерзавец! Он ничего не желает знать!
Никогда она не завидовала Анжелке, а сейчас обзавидовалась: почему Таня Киреева не Швыркова Анжела?! С каким непередаваемым восторгом она дала бы сейчас этому Виктору сумкой по башке и убежала! Или запулила в его постную физиономию мясом молодого оленя под соусом фламбе с можжевеловыми ягодами! Так было бы гораздо честнее, чем выдавливать из себя вежливые улыбочки… Но больше она ни к чему не притронется!
И не притронулась. Виктор расправился с олененком, промокнул губы изумрудной салфеткой и опять посмотрел исподлобья.
— Куда поедем? К тебе или ко мне?
Вопросики «ранимого» так органично вписались в общий контекст, что даже развеселили: надо же, какая цельная натура! Герой нашего времени. Самоуверенный, бездушный, запрограммированный. Все по схеме: розы — ресторан — постель. Без лишних слов.
— Никуда.
Виктор скривил губы и уничижительным взглядом прошелся по голубой блузке, сшитой Инусей два года назад.
— И почему же?
— Нипочему же…
Черный «лэнд-крузер» пролетел мимо. Хотя, вполне возможно, это был и какой-то другой «крузер», — охваченная сумасшедше радостным, пьянящим чувством освобождения, она не взглянула ему вслед. Вспомнила о темно-вишневых розах, оставшихся на заднем сиденье, и усмехнулась: понятно, почему они не пахли — они тоже были без-душ-ными. Ведь «душа» и «душистый» — однокоренные слова.
А ночь надвигалась дивная! По-весеннему теплая, сырая, призрачно туманная. Синеватый воздух казался таким густым, что хотелось разрезать его на большие кубики и сложить из них причудливый воздушный замок.
На Гоголевском бульваре притормозил знакомый с детства, бабушкин, тридцать первый троллейбус. Подхватил еще одну пассажирку и вместе с ней понесся дальше.
12
Одетая, как полярник на зимовке, Жека энергично жестикулировала дымящейся сигаретой, вразумляя бомжистого вида старуху, которая вопила со слезой в голосе:
— Эта манка у тебя на прошлой неделе семнадцать двадцать стоила! А сегодня уже семнадцать пятьдесят! Заворовалась совсем! Креста на тебе нет!
— Я вам сто раз повторила: это была другая партия!
— Раньше у нас была одна партия, так и порядок был! А теперь дерете со старого человека семь шкур! Демократы проклятые!
Преисполненная желанием поддержать «демократку» тетеньку, племянница прибавила шагу, подхватила Жеку под руку и запечатлела на ее ледяной щеке по-родственному горячий поцелуй.
— Доброе утро, теть Жень!
— Привет, Танюха! Я тебя давно поджидаю. Ух, ты моя раскрасавица! — Жека обхватила, закружила и зашептала на ухо: — Видала, какой у меня классный контингент! Сейчас, подожди, айн момент… — Нырнув в палатку, она протянула старухе пакет манки. — Вали отсюда по-быстрому!
— Спасибо, спасибо, милая! Дай бог тебе здоровья! — Бабка воровато запихала пакет в сумку и, по-деловому оглядевшись, затрусила к овощному ларьку.
— Вот, паразитка! Представляешь, Танюх, их тут целая шайка! Весь рынок поделили и собирают дань. А потом — на станцию, торговать. Предпринимательницы чертовы! И все жалуются, что у них пенсия маленькая. Наглые такие! Как танки!.. Ладно, фиг с ними, сейчас палатку закрою и айда прибарахляться!
На вещевом рынке было зловеще темно от кожаных курток, черных спортивных сумок, «итальянской» обуви орехово-зуевского производства и множества темпераментных торговцев, выдержанных в той же цветовой гамме. Появление юной блондинки вызвало очень нездоровый ажиотаж: усатые дядьки с недвусмысленно горящими глазами норовили схватить за руку, обнять, накинуть на плечи кто кожаную куртку, кто дубленку, кто шубу из норки.
— Иды суды! Красавиц, иды суды! Шуба подару! Вай, какой красывый!
— Отвалите, ребята! Да отстаньте же от девушки! Отвалите, сказала! — Жека кокетливо смеялась, очевидно, считая пробежку по кожаному ряду приятным развлечением. Как ни печально было это осознавать, тетенька полностью адаптировалась в рыночной среде.
Проза Ксении Велембовской полюбилась читателю после романа «Пятое время года», в котором рассказывалось о судьбах четырех женщин из большой московской семьи. В новом романе «Дама с биографией» писательница подтверждает: «мысль семейная» дорога ей, «дочки-матери» — главная ее тема.Люся, главная героиня романа, — само терпение: взрослая и успешная дочь — домашний тиран, старая мать — со своими «устоями», а еще барыня сватья и выпивоха зять… Случайное знакомство меняет взгляд героини на мир и сулит весьма радужные перспективы.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.