Пятое время года - [102]

— Ах, ты моя Снегурочка! Дай я тебя поцелую!

Папа, который никогда не баловал собственных дочерей, Танечку баловал отчаянно. Если бы Вера Константиновна видела, сколько всевозможных и по большей части совершенно ненужных игрушек покупается каждый день, если бы только знала, сколько мороженого и шоколада съедается в парке культуры, ее наверняка хватил бы удар! И остановить по-своему упрямого папу было не под силу никому.

— Ленечка, ты опять кормишь ребенка перед обедом конфетами!

— Пап, ты совсем избалуешь девочку!

— А вам дай волю, так вы вконец замуштруете ребенка! У человека должно быть счастливое детство! Поняли? У меня такая философия.

Наступала пора расставаться, и папа, полчаса назад с азартом игравший в прятки и сотрясавшийся от хитренького смеха за шторой, когда озадаченная Танюшка бродила мимо и никак не могла его найти, превращался в печального пожилого человека.

— До свидания, Снегурочка. Зимой приезжай обязательно. Будем с тобой в театр ходить. Запомни, здесь твой второй дом! — Папа целовал Танюшку и сразу отворачивался, чтобы никто не видел его слез…

Кто же мог знать, что всего через несколько лет так изменится вся жизнь, и, когда Танюшка закончит школу «на все пятерки», уже не будет ни папы, ни мамы, ни квартиры на Фрунзенской? Дома, где когда-то все были очень счастливы…

На улице погасли фонари — длинные тени на потолке исчезли. Танечка спала, широко раскинув ручки и улыбаясь. Чтобы не спугнуть счастливые сновиденья юности, ее измученная бессонницей мать, затаив дыхание, спустила затекшие, непослушные ноги с дивана и бесшумно, на цыпочках, пошла посмотреть, как там Бабвера.

8

Спрятавшись за углом, дабы беспокойная Инуся не заметила, как ее неразумная дочь, только что перенесшая тяжелое острое респираторное заболевание, скачет по морозу без шапки, она стянула шапку, расчесала волосы щеткой и, перепрыгивая через сугробы, побежала в направлении желтой пятиэтажки. За полквартала отдышалась, распрямила плечи и дальше пошла не спеша, непринужденной походкой. «Случайной» встречи не произошло. Окно на четвертом этаже было плотно зашторено. Как будто обитатель маленькой комнаты, набитой книжками о кругосветных путешествиях и моделями парусников, в двенадцать часов дня еще спал, лишь под утро вернувшись с дискотеки или свидания… Но такого не могло быть! Не должно быть.

Тухловатый «Овощной» переоборудовали в супермаркет. Покупка картошки отняла до обидного мало времени. Возвращение домой той же дорогой не сулило ничего, кроме повторного самоунижения: за десять минут человек не может проснуться, собраться и выйти на улицу. Возвращение другим, дальним путем, мимо школы, грозило встречей с бывшими одноклассниками. Как знать, а вдруг у них есть основания высказать сочувствие бедняжке Киреевой?.. Только этого еще не хватало!

Остановившись возле стеклянных дверей, чтобы натянуть теплые Инусины варежки, и перепутав правую с левой, она снова засомневалась: в перепутывании варежек определенно был какой-то знак! — и в эту же секунду перед супермаркетом лихо затормозили новенькие красные «жигули». Из машины выскочила Сашка Демина, а следом за ней — высокий, красивый мальчик в спортивной куртке, совсем не похожий ни на больного, ни на замученного учебой студента Академии водного транспорта, у которого абсолютно нет времени, чтобы позвонить. Ни уж, тем более, на человека тончайшей душевной организации, наделенного уникальной способностью угадывать чужие мысли на расстоянии в четыреста с лишним километров.

Шикарная дочь водителя из мэрии — в лисьем свингере, кожаных брюках и длиннющем шарфе, Сашка воображалистым жестом закинула шарф за спину, поставила на сигнализацию свою «девятку» и, подхватив Павлика под руку, словно кошка, потерлась носом о его плечо. Подлая рыжая кошка! Павлик не оттолкнул ее. Наоборот.

Поцелуйчик так затянулся, что «бедняжка Киреева» успела выбежать на улицу через другие двери, проскочила на «зеленый» и с гордо поднятой головой зашагала по противоположной стороне. Так вот, значит, как! Ларчик просто открывался!.. На скрипучей дорожке между гаражами, где никто не мог увидеть ее слез, она не выдержала и заплакала. Мучительное чувство вины перед Павликом за свои крамольные, плотские мысли об Анжелкином отце, оказывается, не стоило и выеденного яйца! Пусть так. Об этих муках не знает никто и никто о них не узнает, но парочка голубков, целующихся на виду у всего города, сделала ее участницей банальной, пошлой истории, и этого она Павлику не простит никогда… Предатель! Лицемер! Не он ли презирал помешанную на тряпках, одноклеточную троечницу Демину? Не он ли называл ее бледной поганкой? И вот, достаточно было Деминой приложить некоторые усилия — а она их безусловно приложила! — как бесхарактерный мальчишка забыл все свои принципы, забыл, что у Сашки принципов нет. Потому что, если бы они были, она не совершила бы такой подлости!

В детстве подружек не выбирают: копаются соседские девочки в одной песочнице, ходят друг к другу на день рождения, на елку, в первом классе садятся за одну парту. Разве в этом нежном возрасте можно предположить, что есть нехорошие девочки, от которых надо держаться подальше? Да в любом возрасте невозможно представить себе, что лучшая подружка, стремившаяся подражать всегда и во всем, когда-нибудь в этом своем неуемном стремлении к подражанию дойдет до того, что захочет иметь точно такого же синеглазого мальчика.