Пятницкий - [96]

На аэродроме только небольшая группа московских рабочих. Дело в том, что до самой последней минуты было неясно, не выкинут ли какой-нибудь подлый трюк фашистские правители Германии. Наконец долгожданный самолет приземлился. На трапе появились Димитров, Попов и Танев. Они тотчас попали в жаркие объятия встречающих.

Лишь когда машины остановились возле «Люкса», Бредис облегченно вздохнул — теперь-то Димитров находился в полнейшей безопасности.

В красном уголке его уже ждали руководители Коминтерна: Мануильский, Пятницкий, Куусинен и другие. У всех было приподнятое, радостное настроение: ведь благодаря энергичным усилиям Советского правительства и Исполкома КИ в ряды Коминтерна вернулся мужественный, стойкий боец, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в дни крутого поворота, когда международное коммунистическое движение выковывало новое действенное оружие — народный антифашистский фронт.

А. П. Гринберг (Ал. Грин, Ал. Грюн), работая в редакции журнала «Коммунистический Интернационал» и будучи еще неискушенным в ряде вопросов, постоянно пользовался поддержкой Пятницкого, который охотно принимал Гринберга, обсуждал с ним планы журнала и сам часто выступал в качестве автора.

Когда в Германии к власти пришли нацисты и встал вопрос о нелегальном немецком издании «КИ», Гринберг первым делом отправился к Пятницкому, чтобы выслушать его рекомендации.

Прежде всего Пятницкий посоветовал издавать журнал в виде маленькой тетрадочки из тонкой сероватой бумаги. Такая тетрадка не привлекала внимания, и ее легко было куда угодно припрятать. Тут же был тщательно продуман путь и способы транспортировки нелегального журнала в Германию. Его должен был издавать в Швейцарии Альпари Дьюла, отвечавший за редакционно-издательскую работу ИККИ в Западной Европе, и через швейцарско-германскую границу отправлять куда следует.

Гринберга поразила тогда мгновенная реакция Пятницкого — старый агент «Искры» точно представлял себе всю конструкцию издания и распространения теперь уже нелегального журнала.

Вообще надо сказать, что во всей деятельности Коминтерна, направленной на то, чтобы подготовить зарубежные партии к возможному переходу на нелегальное положение, личный опыт и кипучая энергия Пятницкого сыграли большую роль.

Ведь уже при фашистской диктатуре, несмотря на чудовищный террор и демагогические социальные маневры нацистов, в Коммунистической партии Германии, ушедшей в глубочайшее подполье, насчитывалось еще более 100 тысяч членов, а центральный орган партии газета «Роте фане» выходила регулярно три раза в месяц тиражом в 60 тысяч экземпляров. «Организационная структура нашей партии в легальный период облегчила ее переключение на нелегальную обстановку. Но эта структура не вполне соответствовала условиям подполья. В новых условиях понадобилось поэтому в значительной мере перестроить партию. Прежде всего выявилась необходимость ликвидировать созданный партией аппарат инструкторов, оказавший ей ценнейшие услуги при переходе в подполье. Кроме того, пришлось так разукрупнить ячейки, чтобы они как единое целое без разделения на пятерки были работоспособны и не ставили под угрозу существование организации. На предприятиях пришлось в большей степени, чем в легальные времена, перенести центр тяжести на создание цехячеек»[18].

Неустанная многолетняя работа Пятницкого, главным образом направленная на то, чтобы заменить территориальный принцип построения компартии производственным, то есть создавать партийные организации непосредственно там, где работают коммунисты и где они могут сразу же и непосредственно влиять на характер борьбы рабочих за их экономические и политические требования, приносила свои плоды: новая организационная структура облегчала работу партий как в легальных условиях, так и в глубоком подполье.

Не пристрастие «Старика» к романтике, как полагали некоторые товарищи, а железная необходимость, вытекающая из самой природы классовой борьбы, заставляла Осипа Пятницкого ориентировать все легальные зарубежные партии на постижение законов и правил конспирации.

Последний раз я видел Пятницкого в начале августа 1935 года. Он сидел в президиуме VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала рядом с Георгием Димитровым. Мне казалось, что с того времени, когда я встречался с ним на квартире Лозовского, он порядком постарел. Сидел он, опустив плечи, чуть сгорбившись, и черные наушники, седлавшие его большую, совершенно лысую голову, придавали его резкому профилю какую-то особую законченность.

Но вот Пятницкому было предоставлено слово по докладу Димитрова. Он неторопливо поднялся со стула и пошел к трибуне.

«Бурными овациями встречает его конгресс. Делегаты горячо приветствуют стойкого, мужественного большевика. Товарищ Пятницкий останавливается в своем исключительно содержательном выступлении на одном вопросе — работе коммунистов среди безработных… т. Пятницкий кончает свою речь под бурные овации всего конгресса. Делегаты приветствуют т. Пятницкого трехкратным «Рот Фронт!», возгласами «Ура!!!»[19].

Речь Пятницкого «Принудительный труд, фашизм и организация безработных на основе единого фронта» была глубокой, блестящей и, как всегда, опиралась на гору фактического материала.