Пятница - [25]

Это было большое событие, о нём говорили весь день. Пожалуй, и не один день…

Случилось это в субботу. Первая выбежала на улицу тётя Циля. У неё, собственно, никакого дела не было. На рынке в этот день не торговали, а в синагогу было ещё рано.

Но тётя Циля любила всегда, как она говорила, «понюхать воздух». И вот она видит: на двери большой бакалейной лавки внизу, как всегда, висит замок. А повыше наклеена белая заплата. И по ней точно швейная машина мелко-мелко настрочила лиловый узор.

Тётя Циля испугалась. Что бы это значило? Она побежала сказать соседкам. Но те уже сами высыпали на улицу. Потому что такие же белые заплаты, с лиловыми узорами, были развешаны по всему городу: и на хлебном амбаре Гиршеля Изаксона, и на мучной лавке Пинеса, и на галантерейной Рабиновича, и даже на большой синагоге.

А тут из дому вышли мужчины. Пора было идти в синагогу. Мужчины понимают больше, они могут прочесть.

Возле каждой заплаты стояла толпа.

Листовка начиналась словами! «Вот что сделал царь…»

И дальше в листовке говорилось о том, что случилось в тюрьме с рабочим Соломоном Рогутом, как его били тяжёлыми сапогами до потери сознания, потом обливали холодной водой, приводили в чувство и снова били.

Последние слова листовки были такие:

«Отомстим за Соломона Рогута!»

Больше всего народу стояло, конечно, у синагоги. Впереди всех выделялась голова Бени, с его светлым чубом. В это время из синагоги вышел служка в длинном, до пят, кафтане и на глазах у всех взялся за верхний правый угол листовки. Краешек чуточку отклеился от стены. Служка хотел рывком отодрать листовку. Он сказал:

- Такую пакость нечего читать..,

А листовка ни с места. Вся на стене осталась. Недаром мать Иосифа не пожалела картофельной муки: густо сварила клей.

Все невольно рассмеялись. И правда, смешно было, как высокий служка в длиннополом кафтане остался стоять с поднятой рукой.

Беня ему даже язык показал:

- Ага! Взял! Какое тебе дело? Ты, что ли, наклеил? - Служка ещё сильнее обозлился:

- А может быть, ты? Носятся с этим Рогутом! Тьфу! Листовки висели почти целый день. Люди подходили, читали, отворачивались, стараясь не смотреть друг другу в глаза, потому что боялись. Только вечером урядник старательно соскрёб листовки со стены.

На другой день мать Иосифа пришла с рынка бледная, перепуганная, тяжело дыша. На рынке подошёл к ней какой-то человек, на вид бродяга, очки тёмные, глаз не видно. Ходил, ходил за ней и вдруг спрашивает:

«Что, сын твой приехал?»

Шейне чуть корзину из рук не выронила.

«Нет, пока не приехал».

«Не приехал?»

«Нет, - сказала мать твёрдо, а у самой коленки задрожали. - Не приехал, только письмо прислал. А вы что, его знаете?»

Но тут бродяга пропал из глаз.

В этот же день поздно вечером Иосиф надел пальто, поднял воротник, нахлобучил шапку на самые уши и… исчез из города.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С «ИСКРОЙ»

- Это что-то новое, - сказал Иосиф, когда впервые увидел в руках Блюмы тоненькие папиросные листочки с жирным заглавием на первой странице:

ИСКРА.

- Покажи! Дай почитать! - попросил он, протягивая руку.

Но Блюма, обычно такая добрая, которая всегда так охотно всем делилась, на этот раз быстро свернула тоненькие листочки и отделалась неопределённым обещанием:

- Потом… Сейчас я спешу.

«Что за «Искра»? - подумал Шварц. - И почему Блюма так быстро её спрятала и не дала почитать?»

С этого дня мысль об «Искре» не давала юноше покоя. Таких тоненьких листочков, хорошо и тщательно типографски отпечатанных, Иосиф никогда не видел.

Вслед за «Искрой» Иосиф услышал новое имя: Ленин. Это имя произнёс один из братьев Иосифа. Произнёс шёпотом, но с глубочайшим уважением и, как Иосифу показалось, даже с волнением.

Второй брат Иосифа так сказал:

- «Искра» - это Ленин. Ленин создал «Искру». «Искра» и Ленин неразрывно связаны.

Наконец Иосиф решился спросить братьев:

- Скажите, а где издаётся «Искра»?

Братья быстро переглянулись. Их взгляды как бы говорили:

«Ты как думаешь: можно сказать?»

Ответный взгляд был как будто таков:

«Почему же нет? Скажи!»

Иосиф узнал: Ленин и его ближайшие товарищи решили издавать большую рабочую газету. В ней надо было открыто и честно писать о положении рабочего класса в России, а также вести пропаганду, как бороться против самодержавия и капитализма.

Но где можно было бы издавать такую газету? Конечно, только не в России, где её преследовало бы царское правительство. Ленин считал, что такую газету можно издавать только за границей. Он поехал в Германию, в город Лейпциг, снял там помещение - часть типографии - и стал издавать «Искру» на русском языке.

Но это было ещё не всё. «Искру» надо было переправлять в Россию, с тем чтобы она расходилась по всей стране. Всё это было чрезвычайно опасно. Немецкая полиция была связана с русской царской полицией.

Ленин посылал «Искру» небольшими пакетами на границу, по разным адресам. А оттуда «Искру» перевозили в чемоданах, корзинах, ящиках, мешках. Иногда отправляли небольшими почтовыми посылками самым испытанным товарищам. Страшно было подумать, что хотя бы один из них мог провалиться. Он погубил бы и всех остальных, перевозивших «Искру», он мог бы погубить типографию, и, кто знает, не отразился бы такой массовый арест и на товарище Ленине…