Пятница - [12]

- Столяры должны помочь щетинщикам, - говорил приезжий товарищ, - щетинщиков необходимо поддержать. Возможно, что забастовка разрастётся - забастуют и столяры, и табачники, и портные. Рабочие только тогда и сильны, когда выступают вместе и действуют сообща…

Но что случилось со старым столяром Нохимом Капланом? Он сидел на сундуке. Впрочем, он мало сидел. Старик всё время вскакивал, точно на сундуке лежали горячие уголья. И вдруг он стал кричать, с какой-то злобой выплёвывая каждое слово:

- Помогать? Да? Помогать? Чем помогать - я вас спрашиваю? Скоро сами подохнем от голода!

А его неожиданно поддержал человек помоложе, Витас Мажулис:

- Правильно! Старик верно сказал. Наши отцы и деды, пожалуй, сами не бастовали и никаких забастовщиков не поддерживали. Жили для себя.

Две молоденькие девушки, светловолосые подруги из дамской мастерской, Ванда и Стелла, ловили каждое слово товарища Михайлова. После слов Витаса Мажулиса обе девушки разволновались.

Одна из них, Ванда, чуть не плакала:

- Надо же понимать! Щетинщики не могут больше держаться. Им нужна немедленная помощь. Немедленно… - И Ванда чуть не захлебнулась от подступивших слёз.

Стелла поддакивала подруге:

- Да, да, да… Мы тоже бастовали.

Но вот опять раздался голос товарища Михайлова, и все затихли. Ждали, что он скажет.

Иося тоже подвинулся поближе. Он совсем забыл, что хотел остаться незамеченным.

- Я хочу ответить Нохиму Каплану и Витасу Мажулису… - сказал товарищ Михайлов и остановился, окинув всех собравшихся дружелюбным взглядом. Стало ясно, что приезжий не собирается спорить с Капланом и Мажулисом, он хочет что-то объяснить, что полезно знать всем. - Да, раньше такого не было! - сказал спокойно товарищ Михайлов. - Но значит ли это, что мы должны всегда держаться того, что было раньше? Нисколько! Самое ужасное - это рутина, косность! Я могу привести сколько угодно примеров… - Товарищ Михайлов задумался, глядя вниз, на свои бумажки, и играя маленьким карандашиком. - Вот простой пример… - Товарищ Михайлов поднял голову. - Когда впервые привезли картофель из Америки, у нас встретили его враждебно. Картофель не хотели сажать, его даже назвали «чёртовой едой». Во многих местах протесты были так сильны, что закончились картофельными бунтами. А теперь? - Товарищ Михайлов посмотрел на сидевших перед ним товарищей своими ясными глазами, и на губах у него появилась улыбка. - Теперь картошка - самая нужная, самая необходимая еда. Первая еда после хлеба… «Картофель хлебу подпора» - как говорят в народе.

Товарищ Михайлов немного помолчал. Щетинщики просили прибавки. Они получали гроши… Как быть со щетинщиками?

Товарищ Михайлов выждал: не ответит ли кто-нибудь вместо него. Все собравшиеся - местные люди, всем знакомо местечко Кибарты, и все знают, как поступили хозяева щетинщиков.

Ванда не могла устоять на месте. Она крикнула:

- Они ещё снизили жалованье!

Все сразу зашевелились. Нохим-столяр слетел с сундука, точно его оттуда столкнули.

- Верно! Снизили! - кричали со всех сторон.

Шум не прекращался, многие подняли руки. Стало понятно, что все согласны с мщением товарища Михайлова, все на его стороне. Товарищ Михайлов пробовал было успокоить собрание:

- Потише, так нельзя!

Но его голос утонул в шуме.

Тогда к столу подошла Блюма. Она стала рядом с товарищем Михайловым, что-то сказала ему. Но вот она посмотрела на всех своими спокойными, строгими глазами и сказала совсем негромким голосом:

- Товарищи, у нас гость… Тише!

Стало так тихо, как будто сразу остановилась большая мельница пана Каерукщица.

ЩЕТИНЩИКАМ ИЗ КИБАРТЫ РЕШИЛИ ПОМОЧЬ

В углу, против двери, сидела Зося Мацкевич, худенькая веснушчатая девушка. Хотя в комнате стало совершенно тихо, но Зосе, наверно, эта тишина не казалась» особенно надёжной. Она поднялась со своего места и сказала, указывая на дверь:

- Вы что хотите? Вы хотите, чтоб услышали на улице? И чтоб сюда… - Зося понизила голос, - чтоб сюда пришли жандармы?

Молодец Зося! То, что она говорила по-польски, никого не смутило, потому что все её поняли. Она знала, что сказать. Как услышали слово «жандармы», так все невольно посмотрели на дверь. Иося повернул голову и тоже посмотрел на дверь. Вдруг жандармы стоят за этой самой дверью? Разве так не бывает?

Блюма всё ещё стояла рядом с товарищем Михайловым. Свет от висячей керосиновой лампы падал на её белое строгое лицо, на большие блестящие глаза и гладко зачёсанные чёрные волосы. Когда она поворачивала голову, виднелся большой узел волос; казалось, Блюма с трудом удерживает его на голове. Всё тем же негромким голосом Блюма напомнила, что есть решение стачечного комитета помочь щетинщикам из Кибарты. Все, кто был на собрании - портные, маляры, табачники, столяры, - все присоединились к решению стачечного комитета. И все дела решили очень быстро. Детей бастующих щетинщиков забрать к себе. Если надо будет, все рабочие забастуют. Иначе не может быть. Все рабочие - братья. Если рабочие друг другу не помогут, то кто же им поможет?

Иося первый поднял руку. Он давно отошёл от двери. Зося Мацкевич позвала его, подвинулась, и они уселись на одном стуле. Иося уже забыл о своём смущении. Вокруг были свои люди, многих он знал. Он и Зосю знал.