Пятница, когда раввин заспался - [45]

— А где питаются заключенные? — спросил раввин.

Лэниган усмехнулся.

— Тут редко бывает больше одного узника, разве что в субботу вечером, когда мы запираем пару-тройку пьянчуг и дебоширов, чтобы проспались. Если кого-то привозят в обеденное время, один из близлежащих ресторанов, обычно Барни Блейка, поставляет еду в судках. В былые времена шеф полиции ещё и жировал на арестантах. Ему доплачивали за каждого задержанного на ночь и за каждую кормежку. Когда я пришел сюда служить простым патрульным, начальник требовал, чтобы мы приводили побольше выпивох. Стоило человеку споткнуться на улице, и просыпался он уже в камере. Но потом, ещё задолго до того, как я стал начальником, город повысил зарплату шефа полиции и выделил средства на питание задержанных. С тех пор мои предшественники перестали хватать всех подряд.

— И ваши задержанные сидят в этих камерах до суда?

— Нет. Если мы решим предъявить вашему другу обвинение, его доставят к судье уже завтра, и, коли тот сочтет нужным оставить его за решеткой, Бронштейна перевезут в Линн или Сейлем.

— А вы намерены предъявить обвинение?

— Это зависит главным образом от окружного прокурора. Мы ознакомим его со всеми уликами, возможно, ответим на несколько вопросов, и тогда он примет решение. Вероятно, прокурор захочет задержать его не за убийство, а как важного свидетеля.

— Когда я смогу поговорить с ним?

— Да хоть сейчас. Ступайте к нему в камеру, а если хотите, то в мой кабинет.

— Если не возражаете, я побеседую с ним наедине.

— Пожалуйста, рабби. Я попрошу привести его и оставлю вас, — Лэниган усмехнулся. — Ведь у вас нет с собой никакого оружия? Напильников и ножовок?

Раввин с улыбкой похлопал себя по карманам. Лэниган подошел к двери, крикнул, чтобы задержанного привели в кабинет, и выскользнул в коридор, прикрыв за собой дверь. Мгновение спустя вошел Бронштейн.

Он выглядел гораздо моложе своей жены, но раввин объяснил для себя это обстоятельство разницей в состоянии здоровья, а не в возрасте. Тем не менее, он был немного сбит с толку.

— Разумеется, я благодарен вам, рабби, но готов пожертвовать чем угодно, лишь бы наша встреча состоялась в каком-нибудь другом месте.

— Конечно.

— Знаете, я поймал себя на мысли, что радуюсь смерти моих родителей и своей бездетности. Я не мог бы смотреть в глаза близким даже после того, как полиция найдет виновного и отпустит меня.

— Понимаю вас, но и вы должны понимать, что беда может постучаться в любую дверь. От неё застрахованы только покойники.

— Но все это так безобразно…

— Любая беда безобразна. Не изводите себя этими мыслями, лучше расскажите мне о девушке.

Бронштейн помолчал. Вскочив со стула, он принялся мерить шагами комнату, стараясь то ли совладать с чувствами, то ли привести в порядок мысли. А потом его словно прорвало.

— Прежде я никогда её не видел, могу поклясться в этом на могиле матери. Не скрою, я крутил любовь с женщинами. Наверное, большинство людей считает, что, кабы я любил свою жену, то хранил бы верность ей при любых обстоятельствах. Возможно, так оно и было бы, будь у нас дети. Или будь я посильнее духом. Но я готов признаться в своих проступках. У меня были романы, однако все это несерьезно. Я всегда играл честно, не скрывал от женщин, что женат, не скармливал им избитую сказочку про то, что моя жена не понимает меня, не намекал на возможный развод с ней. Все было как на духу. Разумеется, у человека есть определенные потребности. Голос плоти. Ну так что же? Вокруг множество женщин, страдающих тем же недугом и принимающих то же лекарство. Дама, с которой я пару раз заезжал в мотели, не ребенок. Она замужем, но благоверный сбежал от нее, и сейчас они начинают хлопотать о разводе.

— Если бы вы согласились назвать полицейским её имя…

Бронштейн резко тряхнул головой.

— Поступив так, я помешаю разводу. Ее могут даже лишить родительских прав. Не волнуйтесь, если дело и впрямь дойдет до суда, и моя судьба будет зависеть от показаний этой женщины, она подаст голос.

— Вы встречались с ней каждый четверг?

— Да, кроме трех последних недель. По правде говоря, наши свидания начинали тяготить её. Она вбила себе в голову, что её муж нанял соглядатаев.

— Стало быть, вы познакомились с девушкой, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.

— Не буду кривить душой, рабби. Платоническая дружба не входила в мои планы. Я познакомился с девушкой в ресторане «Прибой». Кабы полиция хотела раскрыть убийство, а не пришить его мне, давно расспросила бы официанток и посетителей, и они бы сказали, что видели, как девушка сидела за одним столиком, а я — за другим, и как я подошел к ней, чтобы представиться. Все видели, что я подбивал клинья. Но потом, когда мы поели и малость поболтали, я понял, что девушка напугана, и не на шутку, однако изо всех сил старается не подавать виду и быть веселой. По-моему, это значит, что она предчувствовала беду.

— Возможно. Во всяком случае, это заслуживает внимания.

— Мне стало жаль её. Я даже забыл, что хотел приударить за девчонкой. Она больше не интересовала меня с этой точки зрения, и мне хотелось только приятно провести вечер. Мы поехали в Бостон и сходили в кино, — Бронштейн помолчал и, внезапно решившись, подался вперед, понизил голос, будто боялся, что его подслушают, и скороговоркой продолжал: — Поведаю вам то, что скрыл от полиции, рабби. Серебряная цепочка, которой её задушили. Это я купил её девушке перед походом в кино, прости меня, господи.