Пятидесятница (день Святой Троицы) и сошествие Святого Духа. Антология святоотеческих проповедей - [59]

Радуйтесь, вы, краеугольный Камень везде на плечах обносившие и дома верных просвещающие и утверждающие силой Распятого и Погребенного и Воскресшего Христа, Которому подобает слава и держава ныне и во веки веков. Аминь.

Слово второе на Пятидесятницу

Явилась благодать Духа, потому что истинен Тот, Кто обещал дар Духа. Возвещавшийся Господом Христом Утешитель уже пришел, потому что не лжив Тот, Который заранее открыл нам о Его пришествии; не раб предсказывал о явлении раба, но Господь возвещал о Господе, обладающем равной с Ним честью, и благий Учитель уступает место такому же Учителю; лучше же сказать: с Соприсутствующим Он присутствует, с Восходящим восходит и с Нисходящим нисходит. Благодать Троицы неразделима: как не отсутствовал Восшедший, так присутствовал и Грядущий. Бог Слово вознесся, как Человек и, однако, присутствует на земле; сошел Утешитель и, тем не менее, не покинул Небес, но царствует с Отцом и озаряет землю; совершил Домостроительство и ниспослал апостолам дар языков. Внезапно услышали сильный шум, раздался звук бурного ветра, и явление Духа было подобно громовому удару, потому что Дух сошел на сынов грома (ср. Мк. 3: 17). И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные (Деян. 2: 3). То, что было видно глазам, производило страх; а то, что совершилось, было вожделенно; пламя приближалось, но не жгло; огонь прикасался, но не воспламенял — тот огонь, который даровал небесную мудрость, который разделялся на бесчисленное множество языков, который заключал в себе бесчисленные виды слов, тот огонь, который научал рыбарей мудрости, который делал кожевника оратором. Лучше же сказать: мудрецы не могут быть даже с ними и сравниваемы. Первые были учителями одного только какого-либо народа, а последние [— апостолы] сделались наставниками вселенной.

Муж-галилеянин говорил языком мидян, знал по-парфянски и не несведущ был в языке еламитском; в своих устах он имел образы всякого языка. Ни один из слушателей не считал его варваром; никто из них не уклонился от слушания его речей, как непонятных; напротив, его слушали, как гражданина всякого народа, как человека, знакомого с языком всей вселенной. В этом случае мы получили первый плод благочестия. При построении [Вавилонской] башни языки народов были разделены, и люди не понимали языка друг друга. Надлежало, чтоб единомыслие, проявлявшееся в богопротивном замысле, расстроилось вследствие непонимания одними слов других, чтобы люди, соединившиеся между собой на порочное дело, разошлись в силу изменения их языка, и чтобы в безрассудстве своих намерений они убедились из их речи, когда говорящий в сущности ничего не говорил, а слушающий не понимал, так что напрасно тратилось время. [Сам Господь как бы говорит, обращаясь к ним]: «Какая для тебя выгода в высокомерии? Какой конец горделивого дела? Зачем силишься схватить неуловимое? К чему стараешься похитить Небо, когда ты не достоин пользоваться даже и землей? Зачем говоришь о том, что вверху — на Небе, когда не понимаешь речи даже своего соседа? Разделяю у тебя языки, полагаю конец делу, не потому, что боюсь твоего восхождения, и не потому, что опасаюсь за Свое царство, но потому, что Я озабочен твоим напрасным трудом и таким же утомлением». Обыкновенно [человека] возвышают к Небу не здание из камней и не башня, сооружаемая множеством рук, но колесницы боговедения, кони правды, жизнь, которая чище света, и крылья добродетели — вот что возводит на тот путь. Благодаря мудрому и вместе с тем человеколюбивому управлению Божию разделение языков положило конец дерзости тех строителей. Что Бог взял от тех, как дурных людей, то даровал апостолам, как людям добродетельным. Через посредство языка наказав нечестивых, при помощи того же орудия прославил святых.

Служители Слова принимают образы Его, имея пользоваться благодатью не в горделивых целях, но получая этот дар для пользы ближних. Надлежало ведь наставникам вселенной знать и языки ее. Бессилен тот учитель, которого не понимают ученики. Лица, которым были вверены столь великие таинства, по необходимости прежде всего получили дар знания языков. Никто не может посвящать в таинства того, кто предварительно не уверовал во Христа. Но никто не уверует, если прежде не поймет того, что ему говорится. С этого и начала благодать Духа и поэтому прежде всего совершила чудо, касающееся языков. Во всю землю вышло вещание их и в концы вселенной — слова их (Пс. 18: 5 по LXX). Надлежало овладеть вселенной, надлежало распространиться вещанию их по всем пределам земли, надлежало им никого не оставить без научения и без наставления.

И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные. Языки апостолов должны были действовать наподобие огня и обнаруживать двоякое их употребление: попалять дьявола и просвещать сидящих во тьме. Обрати внимание на то, что для верных огонь — нежнее елея; заметь, что для дьявола язык — страшнее всякого огня; посмотри, как язык сжигает терние нечестия и орошает нивы благочестия; заметь, что двенадцать учеников наставлены одним Учителем, что двенадцать военачальников поставлены одним Царем, что двенадцать блестящих светил воссиявают из одной Вершины, что двенадцать чистых лучей исходят из одного Солнца, что двенадцать светильников зажигаются от одной Искры, что двенадцать ветвей произрастают от истинной Виноградной Лозы, что двенадцать корзин наполняются с одной Трапезы, что двенадцать рек вытекают из одного Источника, что двенадцать языков говорят с помощью одной благодати. Не подумай, что апостолы были пьяны, что они упились вином; своим неверием не оскорби дара, не подражай достойным проклятия людям и не называй действия Духа опьянением. Опьянение не может даровать многих языков; напротив, оно связывает у каждого и тот, какой у кого есть, делает человека безумным, прерывает течение речи; пьяный, подобно идущему во тьме среди камней, спотыкается и ударяется своими зубами о землю. И хотя у него есть мыслительная способность, однако он пользуется ей беспорядочно, создает несуществующие образы, сокращает слоги произносимых им слов. Опьянение — сновидение бодрствующего, сон, видимый не спящим, бешенство, снедаемое жаждой, алчущий демон; дьявол, сидящий в вине, — разбойник, устраивающий на пирушках засады, попаляющий неразбавленным вином рассудок и из лекарства для одержимой унынием души делающий яд. Вот что обыкновенно производится опьянением. В последнем злочестивые несправедливо обвинили апостолов. И нет ничего удивительного, если трезвые казались иудеям пьяными. Некогда от них терпели оскорбления святые мужи, и над пророками иудеи насмехались, как над пьяными. Хотя бы они и вздумали отрицать это, однако скажем им: