Пятьдесят на пятьдесят - [4]

– И что нам теперь делать?

– Убираться отсюда подальше. – Бобби начал приводить в порядок лагерь. – Как я понимаю, это худшее, что мы можем сделать, но единственное, что кажется мне правильным. Теперь положи куда-нибудь ребенка, пусть спит, и помоги мне.

В течение получаса Сэмюэл не двигался. Джейкоб тоже. Неужели это правда? Джейкоб и вправду мертв, эти люди убили его. Если бы эти двое не совали нос, куда не надо, все было бы хорошо.

Но почему они суют нос, куда не надо? Голос Джейкоба напугал Сэмюэла.

– Джейкоб? – он боязливо взглянул на тело, по-прежнему неподвижное. – Где ты?

Ответа не было. Джейкобу иногда нравилось задавать вопросы, чтобы заставить Сэмюэла соображать. Сэмюэл стал думать. Почему они суют нос, куда не надо?

Из-за мальчишки. Из-за проклятого мальчишки, который отказывался делать, что велят. Из-за мальчишки, который ревел и ныл, но не сказал ни слова. Хоть убей, Сэмюэл не понимал, чем же этот мальчишка был так важен для Джейкоба.

Ты его упустил. Ты заснул.

Теперь он сообразил, что голос звучит у него в голове. Джейкоб хотел, чтобы он понял: если бы мальчишка не убежал, если бы Сэмюэл не заснул, Джейкоба не застрелили бы.

Сэмюэл прерывисто дышал, прикрыв рот рукой, чтобы никто не услышал.

О боже, боже, о боже, этого не может быть. Я убил собственного брата.

Наконец они были готовы. Сьюзен хотела сама нести малыша, но с набитым рюкзаком это было тяжело, и мальчика взял Бобби. С ребенком на руках, он шел первым, освещая тропу прикрепленным к шапке фонариком.

Мальчик весил меньше пятнадцати килограммов, но, спящий, казался гораздо тяжелее. К тому же Бобби не видел, куда ставить ногу на узкой каменистой тропе, и вместо получаса они добирались до «эксплорера» целых полтора.

– Вижу машину, – раздался сзади голос Сьюзен.

Бобби повернул голову и тоже увидел между деревьями что-то белое.

– Слава богу. – Ему уже казалось, что малыш весит килограммов сто.

– Ну, паренек, – сказал Бобби, обходя автомобиль, – слезай, приехали.

Мальчик проснулся и встал на ножки. Бобби отпер дверцы и посадил малыша на заднее сиденье, где тот сразу же свернулся калачиком и засунул в рот большой палец.

– Я сяду сзади, рядом с ним, – сказала Сьюзен.

Через полминуты они двинулись вниз по ухабистой дороге, которая должна была вывести их на шоссе, ведущее к дому. Еще вчера Бобби не мог представить себе ситуации, в которой решился бы проделать этот путь в темноте. Разве что кто-нибудь был бы тяжело болен.

Или убит выстрелом в голову.

Наконец Бобби облегченно вздохнул: под колесами снова было твердое дорожное покрытие и от вероятных спутников убитого полицейского их уже отделяло приличное расстояние. Пока что худшее осталось позади.

Сэмюэл поплыл. Так он называл состояние, когда покидал реальный мир и «уплывал» в непостижимые ни для кого другого мысли. А когда он «вернулся», ни палатки, ни света фонарика уже не было, только темнота кругом.

Сэмюэл не любил темноты. Но, во всяком случае, в темноте хорошо плакать. Никто не увидит, никто не назовет его слюнтяем. Джейкоб уж точно. Сэмюэл опустился на колени, в темноте раздались его всхлипы. Джейкоб никогда не вернется. Он умер. И с этим ничего не поделаешь.

Еще полчаса ему понадобилось, чтобы набраться храбрости, сойти с места и сделать то, что он должен был сделать.

Сквозь ветви он заметил ярко белеющий на земле прямоугольник. Наклонился рассмотреть получше и увидел бумажку, на которой было что-то написано. Сэмюэл любил бумагу, ему нравилось писать, и он сунул ее в карман джинсов.

Ты здесь не для того, чтобы подбирать мусор.

Он знал это и рассердился на себя за то, что так легко отвлекся. Всего через шесть шагов он оказался на поляне. Его брат по-прежнему не двигался.

Сэмюэл встал на колени и положил руку Джейкобу на грудь.

– Мне правда-правда очень жаль, Джейкоб, – сказал он. Затем, подавив рыдание, нагнулся и поцеловал старшего брата на ночь.

Боже мой, я убил человека. Нельзя убить человека и вот так уехать. К тому же это был коп.

«Но я не знал этого, судья, – Бобби представил себе, как он говорит это в зале суда. – Это была самозащита. Он так сильно меня напугал, что я бросился на него, а потом, когда он вытащил пистолет, разве у меня был выбор?»

У него внутри все сжималось при одной мысли о суде. Они ему не поверят, ни за что не поверят. Но они не видели глаз этого человека. Они не слышали, как отреагировал мальчик на звук его голоса. Все совершенно логично, но звучит смехотворно.

«Невинные люди не убегают, мистер Мартин».

И это тоже правда. Спроси кого хочешь. Правда – мощное оружие, говорят. Она дает человеку свободу.

Да, пока улики подтверждают твой рассказ.

И пока твоей жертвой не окажется коп.

Боже Всемогущий, что же делать?

Счетчик показывал, что бензин почти на нуле, и внимание Бобби привлекла светящаяся вывеска «АМОКО». Он сбросил скорость, включил поворотник и медленно двинулся вдоль ближайшего к шоссе ряда колонок.

Почувствовав изменение скорости, Сьюзен что-то пробормотала, затем откинулась на сиденье. Через минуту она снова спала.

– Хорошо ей, – пробормотал Бобби и осторожно открыл дверцу.

В своем теперешнем состоянии он сомневался, что когда-нибудь сумеет забыться сном. Он прошел между автомобилем и колонкой, по дороге вытаскивая бумажник. Он уже держал в руках кредитную карточку, как вдруг его поразила мысль: если когда и не нужно пользоваться кредиткой карточкой – которую можно легко отследить, – то как раз сейчас. Нужно платить наличными. Он пошарил по карманам, нашел двадцать два доллара, снял заправочный пистолет, нажал на рычаг, но ничего не произошло.