Пятая сделка Маргариты - [5]

Но что то то помешало ей исполнить столь страстно желаемое… Что? Она не могла понять сразу. Растерянно ли улыбавшееся лицо Дмитрия, как бы расплывшееся перед нею в тумане, или змейкой выпорхнувшее из под супружеского одеяла длинноногое, нежно-розовое тело Варвары Антоновны?… Может быть!

Соблазнительница-гувернантка торопливо куталась в какой то зеленовато желтый хитон, но, против ожиданий Маргариты, не оправдывалась, а только взмахивала нервно ресницами, то ли гася взмахами победный огонь в глазах, то ли лукавую усмешку…

Маргарита ошеломленно опустилась на кровать и задала мужу один-единственный вопрос. Спросила она, конечно, совсем не то, что хотела.

— Ну и как? Она лучше меня?… Впрочем, что я спрашиваю? Ты же… — она презрительно скривила губы. — Варенька, милочка, он же мерин… Вы не знали до сих пор? — И резко откинув голову, она захохотала хриплым, почти лающим смехом.

Она хохотала до тех пор, пока что то не ожгло ее щеки… Пощечина.

— Стерва, истеричка! Прекрати! — дверь комнаты яростно хлопнула отозвавшись стотысячным эхом в пустоте ее отуманенной головы. Она стихла, уткнула голову в колени, и зарыдала — глухо, беззвучно. Ее четвертая «сделка» состоялась, завершившись неожиданным зеркальным отражением в ее собственном доме. К чему это приведет?

Впервые в жизни она не знала ответа на вопрос.

5.

После странного «зеркального адюльтера» в доме Вороновых, все довольно быстро встало на свои места, осталось, как и прежде. Домочадцы изысканно вежливо и непринужденно встречались и общались за завтраком и семейным ужином, улыбались по-прежнему молчащему Максику, нахваливали блюда Нины Петровны и усердие в занятиях с ребенком Варвары Антоновны. Неловкости не возникало. Нарушения дистанции — тоже.

Вороновы исправно ходили в гости и принимали у себя, выезжали по утрам на работу. Жизнь текла размеренно, привычно. Ничто не напоминало о стрессе, пережитом недавно внешне весьма счастливой семейной парой.

Дмитрий, глава семейства, все чаще пропадал в офисе, не забывая, впрочем, уделять внимание сыну, а Маргарита Александровна теперь еще больше бывала в парикмахерских салонах и кабинетах косметологов, похудела на 10 килограммов, неузнаваемо похорошела, и исправнее, чем обычно, посещала семейного врача, радуясь втайне, что четвертая «сделка» ее завершилась-таки ничем.

Ожидаемая ею «контрактная беременность» так не наступила. Сначала она чуть встревожилась тому, но, опомнившись, вздохнула с облегчением. Муж ничего не требовал от нее, ни о чем не напоминал. Кирилл тоже не искал с нею встреч после того бурного вечера, и даже не напоминал о себе Максиму, которого так и не увидел, несмотря на проявленное было бурное «отцовское рвение». Это сначала повергло Маргариту Александровну в легкое недоумение, но вскоре она забыла обо всем происшедшем, или, вернее сказать, — отмахнулась от него, как всегда отмахивалась от всего неприятного и непонятного ей, по вечной легкости или эгоистичности своего характера.

Одно лишь из всего происшедшего и прошедшего было неприятно ей и вызывало легкую тошноту: воспоминание о розовом, обнаженном теле Вареньки Борисовой, зябко и как то уж чересчур торопливо закутанном в зелено-желтый хитон…

Она почти не ревновала Дмитрия, так как не видела и не ощущала продолжения романа — рыжеволосая «одноразовая» грещница держалась с хозяином ровно и даже несколько отчужденно, никаких шагов к соблазнению-сближению больше не предпринимала, и Маргарита Александровна все чаще ловила себя на мысли, что такое «чудачество» тоже ее удивляет — зачем же тогда самоуверенной гувернантке был нужна такая рискованность, такая эскапада? Неужели — всего лишь для самоутверждения? Но чем больше она думала над всем этим, тем чаще и резче пожимала плечами: ни одно возможное объяснение не подходило под эту странную историю и не развеивало ее душевных сомнений…

Они, эти сомнения, разъяснились и рассыпались в прах несколько месяцев спустя. Это произошло после того как Варвара Антоновна Борисова, взбешенной фурией влетела, в отсутствии мужа и экономки, в гостиную и швырнула на стол перед Маргаритой Александровной, спокойно читавшей дамский роман, какую то бумагу…

— В чем дело? — удивленно подняла брови та.

— Ваш муж сказал, что я лгунья! — едва сдерживая слезы и накипевшую ярость выкрикнула рыжеволосая «мисс-мамзель». — Он отказался оплатить мне двойной визит к врачу и мало того, еще и оскорбил меня… Но за что?. Я всего лишь выполняла условия его дурацкого контракта… Мне они тоже дались нелегко! Только Кирилл Андреевич Зелинский мог выдумать такие путанные, дикие правила, больше некому! Ему нравится все запутывать до смерти!

— Зелинский?! — холодея, изумилась Маргарита. — Откуда вы знаете Зелинского? При чем здесь он?

— А при том. Он спит и видит во сне только горы денег, несчастный жлоб! Да мечтает, как будет на них жить, припеваючи, в своей откормленной до опупения Америке.

— Ну и?… — попыталась нетерпеливо перебить столь необычное «словоблудие» гувернантки Маргарита.

— Ну вот он и придумал, как содрать с Вашего мужа солидный куш, зная, что тот просто помешался на мысли вылечить сына от немоты с помощью радостного стресса, коим для Максика, по его разумению, а может — по вдалбливанию в мозги идеи идиота-врача, не знаю уж, было бы рождения братика или сестренки!!