Пять в яблочко - [21]

— Планида, товарищ командир, она во всем виновата — грустно этак отвечает.

— Ну-ка, мойте котелок, а я посмотрю, как планида ваша грязнить его будет.

И только это вышли мы на двор, к корыту, где колодец у нас, полез он за водой, повернуться я не успел, а он ко мне:

— Товарищ командир, котелок в колодец упал, дозвольте новый получить!

— Как же это, — говорю, — так?

— Я только за водой полез, а меня под руку планида толк-толк, ну, котелок и полетел в колодец.

Взяло меня за живое, вижу — человек явно народное добро ни во что не ставит.

— Достаньте, — говорю, — котелок чем хотите.

Что же вы думаете? — достал. Никакая планида не помещала. И после этого стал он лучше чуть-чуть. Да только ненадолго. Не сдержался он. Дневалил как-то, да и дал храпака. А я казармы обходил ночью. Смотрю, парень дрыхнет. Подошел, натурально, к нему и давай стаскивать оружие… Револьвер снял, шашку тоже. Сапог один хотел стащить для большего сраму, да думаю, проснется — не стал.

Взял я наган да как гаркну: руки вверх! Вскочил он — и орет: — Ой, батюшки, грабят!.. Планида моя разнесчастная!..

Взгрели тут как следует Закидайлу, а я ему после этого объявил: — Ну, теперь планиде вашей демобилизация подоспела, уволена она в бессрочный отпуск. Теперь вы сами по себе, а планида сама по себе, потому ей увольнительный билет выдан и литер также.

С той поры стал он бойцом, до конца службы в исправности был и домой поехал с честью.

Рассказывал сам потом про свою планиду: — Ерунда, — говорит, — это, баловство и распущенность! Всегда, — говорит, — планида будет несчастная, как зевать да лодырничать будешь!

Однофамильцы

— Кто у вас чаще всех неочередные наряды получает?

— Чиркин!

— А кто самый неряшливый?

— Неряшливый — пожалуй, Чиркин!

— Ну… а кто насчет симуляции горазд?

— О, насчет симуляции горазд Чиркин!

— Да это что у вас однофамильцев много: все Чиркин да Чиркин?

— Вот в том-то и штука, что у нас только один Чиркин в роте!

10 тезисов ленивого красноармейца

Желательно, чтобы:

1. Командир взвода заболел дезинтерией, а отделенные — малярией.

2. Военком уехал в отпуск.

3. Библиотекарь женился и на время закрыл библиотеку.

4. Политрук спал до 10 часов утра.

5. Стенкоры ослепли.

6. Начальство побольше отлучек давало.

7. Сапожник повыше каблук поставил.

8. Портной получше шинель перешил.

9. Лошадь возила на пост и в уборную.

10. Работница ухаживала за койкой, обмундированием и чистила сапоги.

ОКОЛОТОК. — САМОВОЛЬНЫЕ ОТЛУЧКИ

Великанов в околотке

— Товарищ доктор, уж сколько мы порошков Великанову передавали, а температура все такая же высокая.

— Сейчас узнаем. Великанов, что у вас болит?

— Слабость большая.

— Стул у вас был?

— Какой тут стул, ежели и на постели сидеть невозможно!

— Ну, на двор вы ходили?

— Помилуйте, лекпом и в коридор-то не пустит.

— Эк, непонятливый! Потребность у вас была?

— Только испить раз хотелось, больше никаких потребностей не было.

— Ну, что с ним сделаешь! А порошки вы принимали?

— Принимал, от лекпома принимал…

— И не действуют?

— Без надобности лежат.

— Как лежат? Где?

— В кармане. Почитай, штук с десяток накопилось.

— Как же вы говорите, что принимали?

— Чай, я не дурак. Какая с того польза, ежели выпьешь один, а на другой день в роту итти придется? Пускай лучше в кармане лежат — так-то спокойней!

Самовольная отлучка

Рассказ Парабеля

— А ты мне, промежду прочим, скажи, — нагнулся к соседней койке красноармеец Иванюк, — скажи ты мне: могу я на недельку, того… домой?..

— Ежели есть обстоятельства — почему нет? Очень даже возможно.

— Ну, а ежели никаких — а? — Иванюк заговорил шопотом и сделал заговорщическое лицо…

— Эх ты, елемент! — сказала койка. — Позорный ты есть человек, и быть тебе на губе. Да таких красноармейцев…

* * *

Иванюк сидел в избе-читальне села «Гнилые луга». В читальне было много народу, и Иванюк говорил:

— Вот ты, Артюшка, предположим, избач, то есть культпросвет. А я? Имеешь ты понятие, кто есть я? Ну ясно. Как вы можете представлять о моей персоне? — горько усмехнулся Иванюк. — Темнота вы, вот кто…

— Небось, в отпуск, Степа — а? — спросил мужик Камыш.

— Фактично! На законном основании и согласно уставу внутренней и караульной службы Рекака-а. Ежели я желаю повидать свое провинциальное захолустье, заявляюсь до высшего командира и даю форменный рапорт: «Так и так, товарищ командарм, разрешите получить самовольную отлучку на столько-то ден», так и далее…

— И дает?

— Точка в точку. Как ты, говорит, у меня, товарищ Иванюк, примерный красноармеец, то жалую вам в 24 момента самовольную отлучку на пять дней. Только, — говорит, — срочно-спешно ворочайтесь и занимайте ваше почетное место на губе.

— То ись, как же это самое на губе?

— А очень просто, — весело сказал Иванюк. — Губа у нас такая есть. А как вы народ темный, то могу расшифровать: Губернская управления будущих атделькомов. Во!

Иванюк вытер с лица пот и гордо уселся на лавку.

— Значит, командиром будешь, Степа? — ласково спросила Нюша и покраснела.

— Обязательно. Безо всякого снисхождения! Ответственный пост и никаких гвоздей! Потому, примерному красноармейцу можно до главкома дойти. Во! В двадцать четыре момента.

Но тут Иванюк умолк. Из темного угла избы (не видать было) вышел отпускной красноармеец Пономарев и сказал коротко и ясно: