Пять в яблочко - [19]

Предлагаю в связи с 5 мая почтить борца и героя красноармейской печати в ротном масштабе товарища Степана Колпаченко!

Как Кузька-военкор родителей уважил

Сценка Мих. Костяева

Кузьма Иванович Корнеев ничем не выделялся среди остальных ребят, прибывших из деревни в зипунах, украшенных заплатами, в лаптях и мохнатых шапках. Только и отличали его по копне рыжих, густых, торчащих из-под шапки волос.

Однако в роте с Кузьмой большая перемена вышла. Ребята сильно удивлялись:

— Уж больно чивой-то задается Кузька: не плюй на пол! не ругайся матом! не будь неряхой!

И понесет, и понесет…

А вскорости бойцы еще больше диву дались. Глядят, в стенной газетке о непорядках в роте расписано, а внизу подпись полностью, «Кузьма Корнеев».

— Только эфто, братцы не дело. Свой парень, и вдруг про нас же брякнул. Нехорошо это, — обижались товарищи на Кузьму.

А Кузьма в ус не дует и вторую заметину черкнул про хороших красноармейцев во взводе.

Ребята уже похваливать стали: справедливый, дескать, военкор — и про хорошее и про плохое пишет. Деляга-парень!..

Так вот, по прошествии времени, приехали Кузьму проведать отец с матерью… Отпросился у командира Кузьма и вскоре расположился со стариками в соседней с казармой чайной и потребовал парочку…

Кузьма рассказывал про службу в Красной армии, про внутреннее и международное, а старик восторженно щупал кузькину гимнастерку и штаны:

— Важно, важно, брат, проживаешь! Штаны-то на тебе знатные.

Кузьма расспрашивал о деревне, потом намусолил огрызок карандаша и стал писать корреспонденцию…

— Ты это што, в газетину пишешь, сынок? — осведомился папаша. — А ну-ка прочкни, послухаем, какой ты умник стал.

— Здорово, Кузьма, хлещешь, ей, ей, важно, — похвалил отец и вдруг, засмеявшись чему-то, выпалил:

— А што, Кузька, а про нас описать в газетину могешь?

— Могу… только как же?

— Да, прямо, как есть, вот меня со старухой полностью опиши и обозначь: Иван Ягорыч и Матрена Федоровна супруги Корнеевы и прочее…

Кузьма снова пососал карандашик и, пыхтя, стал писать. Кончив, он прочел:

«Граждане деревни Пузатовки Иван и Матрена Корнеевы до сих пор невежественны и привезли сыну самогону-первачу, каковой не полагается употреблять сознательному бойцу Красной армии и беспощадно был вылит в помойную яму. Вышеозначенные граждане вдобавок находятся в лапах пауков-попов, исполняя их требы… Красноармеец, учись как можно лучше, чтобы, приехав домой, пробудить деревню к новому быту».

Иван Егорыч расплылся в улыбке.

— Ай-да, Кузя, ай, уважил стариков, как размалевал — не пожалел!

Потом, став серьезным, сказал:

— Вот что, сынок: пронял ты меня, даю тебе родительское слово, как приеду в деревню, в момент аппарат изничтожу…

Военкоровские частушки

Дяди Кондрата

Сыпь, тальянка, с перебором,

Разгони скорее жуть…

Стал Петрухин военкором —

Ен теперь не кто-нибудь!

Глянь, у лодыря со стажем

Помутнел от страха взор:

На него с блокнотом в сажень

Прет усердный военкор.

Щеткин рьяно чешет темя,

Лоб у парня словно гриб:

— Должен выжать десять тем я

Или я совсем погиб!

Ты частушечку послушай,

Обмозгуй ее затем:

Не сиди на месте тушей —

Соберешь две сотни тем!

Вот каков Кукушкин Ваня,

Весь он в фактах варится:

Ты подумай: даже в бане

Он с блокнотом парится!

Милка молвила с укором:

— От меня не спрячешься —

Почему ты военкором

До сих пор не значишься?!

Милочка сидит на бочке,

И рыданий слышен гул:

Почему, мол, я ни строчки

В стенгазету не черкнул.

Стенгазетный герой

— Вань, а Вань! Ты почему ничего в стенгазету не пишешь?

— Чего писать-то, коли я и так, почитай, чуть ли не в каждом номере участвую — ребята описывают… С меня и этого достаточно!

Незаменимый

— У нас этот номер стенгазеты прямо незаменимый!

— Это хорошо. Чем же?

— Полгода висит, а новым его не заменяют.

Размышления Кондрашкина

Иногда даже при наличии клея дело с очередным номером стенгазеты не клеится.

* * *

Вырывая заметку о себе из стенной газеты, не думай, что ты уже вырвал корень зла.

* * *

Чтобы заметка вышла острой, недостаточно военкору подписываться под ней «Бритва». И бритва бывает тупой!

Высокое качество

— У нас стенгазета на высоте…

— Стало быть, хороша?

— Нет… Высоко висит — ни черта не прочтешь!

Сообразительный паренек

— Петрухин! Ты чего у стенгазеты причесываешься?

— А как же: сам политрук говорит, что стенгазета — зеркало части.

Практический подход

— Эх, не люблю я этих живых газет!

— Что, интересу, видно, в них мало?

— Не-е! А просто ни раскурить, ни завернуть в них ничего нельзя.

Уважительная причина

— Что это Иванчук сегодня молчит у стенгазеты и не читает, как всегда, вслух?

— А потому, что читает про себя.

Насчет самокритики

— Очень я уж на командира зол за вчерашний наряд.

— А что, неправильно дал?

— Не то. В том-то и беда, что правильно. И никакой из-за этого в стенгазете самокритики нельзя проявить.

Выбирай любую

— Не знаешь, где мне резолюцию к собранию Мопра найти?

— А ты посмотри в стенгазету, там любая статья о Мопре в резолюцию годится.

ПРО РАЗМАЗНЕЙ

Печка и Размазня

Рассказ Т. Д.

Три часа утра. Темнота непроглядная. Но ноги, не спотыкаясь, спокойно несут меня в караульное помещение. Товарищ мой, по фамилии Размазня, тоже сменился с поста. Он дрожит, поминутно натыкается на ноги карнача и в злобе выкрикивает: