Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара - [181]

Каковы эти проблемы? Первая и самая очевидная – демография: «Нам задана на десятилетия тенденция старения населения». Это означает неизбежный рост доли расходов на здравоохранение в ВВП. Соответственно, в современных государствах в принципе увеличиваются бюджетные расходы.

Демография меняет подход к здравоохранению, образованию, пенсионным системам и к принципам комплектования вооруженных сил. Например, когда в России в рамках военной реформы 1874 года вводили комплектование армии по призыву, «на одну женщину приходилось 7,1 рождения. По канонам проводимой военной реформы единственный сын не подлежал призыву. А теперь представьте себе, где взять второго сына в стране со средним количеством рождений на одну женщину (как в Германии, Италии, Испании, России, Японии) в районе 1,3–1,4. Неужели семья в демократическом, урбанизированном, грамотном обществе этого сына отдаст в армию?»

Эти проблемы постиндустриального мира (и России) были показаны Гайдаром в четвертом разделе «Долгого времени»: государственная нагрузка на экономику; системы социальной защиты (в том числе пенсионная); образование и здравоохранение; комплектование вооруженных сил; гибкость и устойчивость политических систем (с необходимостью ради нормального развития отказаться от «закрытой», или «управляемой», демократии).

Ригидные политические и экономические конструкции не смогут ответить на современные вызовы, подчеркивал Гайдар в книге и в своем выступлении в ходе презентации. Необходимо именно сочетание стабильности институтов и институциональная гибкость, способность к адаптации.

«Может быть, – завершал свое выступление Егор, – это главный урок, который следует извлечь из опыта развития России в XX веке. Сформировать систему, которая позволяет сочетать адаптивность и стабильность, труднее, чем в краткосрочной перспективе ускорить темпы экономического роста. Но именно от решения этой задачи зависит судьба нашей страны в XXI веке».

«Долгое время» – научный нон-фикшн с четкой постановкой задач для России XXI века, основанной на капиллярном знании экономической истории мира. Настоящий «Капитал» для нового тысячелетия. Но вот что интересно. XI Гайдаровский форум в январе 2020 года открылся панелью, посвященной памяти Егора Гайдара, в честь которого и названа конференция президентской Академии. И разговор свернул в неожиданную сторону – а можно ли, собственно, считать Гайдара ученым?

Дискуссия открылась докладом блестящего экономиста Револьда Энтова, одного из немногих академиков РАН, придерживающихся либеральных взглядов, человека, который близко знал Егора Гайдара и, регулярно встречаясь с ним, рассказывал о новых публикациях в области экономической теории. Револьду Михайловичу в тот момент было 88 лет, и, как заметил в ходе той же дискуссии декан экономического факультета МГУ Александр Аузан, в современной ситуации необходимо переосмыслить роль и значение людей старших возрастов, «особенно наблюдая за активностью академика Энтова».

Револьд Михайлович задал тон разговору, сосредоточившись на интеллектуальном наследии Егора Гайдара и его актуальности. Дебаты приобрели неожиданно острый характер благодаря тому, что Энтов рассуждал о соотношении практики и теории в деятельности Гайдара: не являясь – по формальным академическим критериям – крупным экономическим теоретиком, архитектор российских реформ показал себя успешным практиком. Что, впрочем, не было бы возможным без мощного теоретического бэкграунда. Книги Гайдара, заметил Энтов, возможно, не были теоретическими «по жанру, но тем хуже для теоретических работ». Подхватив эту мысль, известный польский экономист Марек Домбровский обратил внимание на то, что труды Егора Гайдара – это результат индуктивного мышления: формирование теории на основе эмпирических фактов и анализа событий.

Гайдар, вспоминал академик Энтов, с большим вниманием относился к математическим моделям, но нередко замечал, что иной раз «теория слишком красива, чтобы быть реалистичной». Ведь и в самом деле, иронизировал Револьд Михайлович, изложение содержания любой модели начинается с описания ситуации, когда два частных предпринимателя заключают сделку, а значит, речь идет о системе со сформированной частной собственностью, финансовыми рынками, рыночной экономикой как таковой. И ни одна из таких моделей не учитывает наличия, например, колхозного строя и моногородов. Как отметила профессор Лондонского университета Брижит Гранвиль, входившая в группу иностранных советников правительства реформ, в 1992 году экономисты, приехавшие из-за границы, слабо понимали, как в принципе можно работать без надежной статистики и «ценовых сигналов в экономике». Ничего этого не было. Но именно в таких обстоятельствах Гайдар начинал реформы – здесь никакие модели не могли помочь.

Экономисты, «запятнавшие» себя практическими реформами, редко оказываются в списках теоретиков, отмечал академик Энтов, и это несправедливо, как несправедливо и то, что «современные студенты не знают имени Гайдара, зато знают, например, имя автора весьма посредственного учебника о переходных экономиках».