Пять фараонов двадцатого века - [10]
В своих воспоминаниях Кастро говорит о родителях сдержанно, но близкие родственники рассказывали, что он всю жизнь горько переживал факт своей незаконнорожденности. Для матери у него ещё находились добрые слова, а вот отец совсем уж не вписывался в биографию борца за свободу: сражался на стороне угнетателей-испанцев в войне за независимость, сделался богатым землевладельцем, то есть эксплуататором, жил за счёт труда чёрных полурабов.[56]
В доме всегда царил беспорядок, уборкой пренебрегали. Если появлялся гость, стул для него приходилось очищать от барахла или сгонять курицу, собравшуюся снести яйцо. Обедали наспех, стоя у стола, и привычка есть стоя сохранилась у Фиделя и во взрослые годы. Характер у отца был вспыльчивый, оплеухи и ремень считались нормальными средствами воспитания.[57]
Ему было шесть лет, когда его отправили в Сантьяго-де-Куба, где он, вместе со старшей сестрой, должен был жить на пансионе у знакомой школьной учительницы. Видимо, родители надеялись, что в доме, где читают книги, играют на рояле и говорят по-французски, их дети смогут усвоить начатки культуры. Увы, их надежды не оправдались. Фидель бунтовал против правил французского этикета, грубил, развлекал себя всевозможными каверзами. Ему, например, нравилось стрелять камнями из рогатки по жестяной крыше дома, производя переполох среди обитателей. Поверить, что отнимать сласти у маленьких и клянчить деньги у взрослых нехорошо, он тоже отказывался.
Здесь же ему пришлось впервые столкнуться если не с голодом, то с постоянным недоеданием. Он привык, что в латифундии отца, поместье Биран, детей всё время заставляли есть. Учительница же получала по сорок пезо в месяц за своих малолетних постояльцев, но тратила их беззаботно, даже путешествовала в Америку. Фидель вспоминал впоследствии, как в конце обеда он вилкой соскребал с тарелки последние зёрнышки риса.[58]
За два года в доме учительницы Фидель выучился читать, писать и считать. Он уверял, что овладел этими премудростями сам, без всякой посторонней помощи. Его родители сами никогда не ходили в школу, поэтому не могли оценить качество образования, получаемого их сыном. Зато они ясно увидели, как исхудал мальчик, и решили перевести его в школу-интернат, Колледж Де Ла Саль, руководимый иезуитами. К тому моменту орден иезуитов был запрещён в Испании, и многие члены его нашли убежище на Кубе. Для зачисления в колледж требовалась справка о крещении, каковое и было осуществлено в соборе Сантьяго в январе 1935 года.[59]
В колледже Фиделю понравилось. Там постоянно устраивались спортивные состязания, поездки на берег океана, прогулки по окрестностям. Особенно он увлёкся восхождениями на горные вершины. «Каждая гора будто бросала мне вызов, — вспоминает он. — Я кидался вскарабкаться на неё и так увлекался, что порой автобусу приходилось ждать меня несколько часов».[60]
Здесь же ему открылся бескрайний новый мир — книги, чтение стали его страстью на многие годы. Довольно рано ему в руки попал иллюстрированный альбом про Наполеона, и знаменитый полководец стал его кумиром на всю жизнь. «Я знал все главные эпизоды его жизни и восхищался им. Позднее я так же восхищался Александром Македонским и Ганнибалом и другими знаменитыми деятелями, о которых всегда пишут учебники истории начальных школ… Тогда мне хотелось, чтобы Ганнибал захватил Рим… Может быть, потому, что он так смело пересёк Альпы со своими слонами… Мне также нравились спартанцы, которые так смело защищали Фермопилы, имея всего триста воинов».[61]
Изучение Библии шло на уроках, называемых «Священная история», но и здесь Фиделя в первую очередь занимали сражения и схватки. «Пересечение Красного моря, боевые трубы израильтян, перед которыми рушатся стены Иерихона, невероятная сила Самсона, который обрушил храм голыми руками… поклонение золотому тельцу… Впоследствии, объясняя политику социализма, я использовал эту легенду как метафору, сказав, что мы не поклоняемся золотому тельцу…».[62]
Летние и зимние каникулы Фидель проводил в отцовском имении. Кроме полей сахарного тростника, там были различные посадки фруктовых деревьев — папайя, кокосы, апельсины. «Помню три больших пчельника, с десятками ульев, которые давали мёд в изобилии. До сих пор, закрывая глаза, могу бродить среди этих деревьев… Я очищал апельсины своими руками и ел их, ел — думаю, никто в жизни не съел столько апельсинов, сколько я».[63]
Когда в 1936 году началась гражданская война в Испании, все учителя в школе сделались сторонниками Франко. Но обитателей Бирана и окрестных крестьян политические страсти раскололи надвое. Неграмотный повар был горячим сторонником республиканцев, и он упросил Фиделя читать ему все газеты и журналы, попадавшие в дом. Возможно, восторги этого благодарного слушателя по поводу побед защитников Мадрида и его горе по поводу их поражений заронили в душу будущего революционера первые зёрна политических пристрастий.[64]
В какой-то момент братья Рамон и Рауль тоже оказались в колледже Ла Саль. Рауль был младше Фиделя на четыре года и сильно отличался внешностью и характером: более сдержанный, вдумчивый, сосредоточенный. Ходили слухи, что его настоящим отцом был лейтенант армии Батисты, чья часть была расквартирована неподалёку от Бирана. Можно ли считать подтверждением слухов тот факт, что после прихода Кастро к власти этот офицер был выпущен из тюрьмы, где он ожидал расстрела вместе с другими защитниками старого режима?
