Пузыри славы - [17]

НА ВСЕХ ПАРАХ

Ни одно новое изобретение или научное открытие не приходит само собою, оно подготавливается всей предшествующей историей. Новое с трудом пробивается на свет божий. С новатора пот льется ведрами, на каждом шагу ему приходится бороться, огрызаться, кусаться, наступать, и отступать, и снова вести атакующие бои за внедрение прогрессивной идеи. Новое не обходится без жертв.

Даже когда новое прочно утверждается, сметая со своего пути всякие преграды, новатор не смеет заноситься. Заслуженные похвалы да не вскружат его голову. Чем выше вздымается слава, тем больше опасностей — ветер славы может сорвать шляпу вместе с головой.

Эту истину прекрасно сознавал Булат. По его настоянию под ИДБС была подведена солидная организационно-производственная база. Приказом по комбинату Ибрахан официально оформил бригаду ИДБС. Главным технологом назначил Булата.

Этот приказ Ибрахан обнародовал на очередной летучке и в напутственной речи пожелал бригаде попутного ветра и побольше добрых дел, слава о которых прокатится по всей республике.

— Из всех ателье и мастерских приказываю отобрать лучших из лучших мастеров. Пора от единичных, неожиданных операций ИДБС перейти, так сказать, к широкому по охвату и по масштабам обслуживанию всех граждан Яшкалы. Только будьте осторожны, не наломайте дров!..

Увы, на первых порах без издержек не обошлось. Члены бригады — пильщики Михэй, Никэй и Пиляй перестарались и, обнаружив в одном дворе сложенные штабелем бревна, без спроса распилили их. В результате разыгрался крупный скандал: хозяин приготовил бревна для строительства, а распиленные чурки для этого никак уже не годились.

На другом дворе жестянщик Галяу заглянул в амбар и нашел там аккуратно сложенные листы жести. «Интересно, для какой цели они предназначены?» — подумал Галяу. Посмотрел на крышу дома, проверил ворота, заглянул в баню. Нигде никакого ремонта не требовалось. А Галяу уж очень хотелось что-то смастерить из этой жести, но что именно? Он сел на табуретку, на другую табуретку поставил брусок рельса, который всегда носил с собой, разрезал листы на несколько кусков и через двадцать минут листы жести превратились в ведра, на которые была приклеена записка: «Наша работа. Благодарить не надо. ИДБС».

И верно, хозяину жести было не до благодарностей. Ведь он-то скупал в хозмагах жестяные ведра и превращал их в листы, которыми собирался покрыть сарай.

В борьбе за внедрение «сюрпризных» методов обслуживания населения неоценимую услугу оказывал Шагей-бабай. Неведомо откуда в нем вдруг проявился недюжинный талант настоящего разведчика: из его поля зрения не выпадала ни одна маловажная деталь. У него был зоркий глаз и цепкая зрительная память.

Попутно с точным и добросовестным выполнением ответственных обязанностей посыльного-курьера, он самым подробным образом информировал Булата о своих наблюдениях: кто, где, в чем нуждается. Он не просто сообщал, что такой-то, мол, гражданин, проживающий там-то, нуждается, например, в ремонте электропроводки или в обновлении тахты. Он дополнял эти сведения крайне важной информацией о наличии во дворе собак таких-то пород, о том, кто остается днем дома и насколько безбоязненно можно осуществить здесь «сюрпризную» операцию.

Но Шагей-бабай перестал бы быть Шагеем, если бы хоть на минуту забывал о незажившей ране на сердце: о заветном самоваре, так нагло и бесцеремонно похищенном и до сих пор не возвращенном. Что с того, что он знает злоумышленников? Что с того, что его ежедневно кормят «завтраками», что обещают не сегодня-завтра вернуть самовар целым и невредимым? Шагей понимал, капля камень долбит. По нескольку раз на день он надоедливо и монотонно канючил:

— Когда вернете мне самовар?

— Что ты, как попугай, заладил «самовар» да «самовар», — раздражался Булат. — Пойми раз навсегда, это тебе не какой-нибудь мотоцикл: разобрал и собрал, и вся недолга… Это агрегат — самовар! — и вздымал кверху палец. После этого старик затихал еще на несколько дней.

Ибрахан и Булат придумывали все новые и новые версии: самовар проходит авторитетную экспертизу в столице, самовар произвел сильное впечатление на руководителей музея краеведения, и его решили сделать чуть ли не главным экспонатом в экспозиции башкирского быта прошлого века.

— А мое согласие! — отвечал на это Шагей-бабай. — Сегодня самовар взяли на выставку, а завтра меня самого потащат в музей.

В конце концов Шагей так намозолил мозги Ибрахану и Булату, что те, не имея возможности вернуть ему самовар, поскольку при ремонте его окончательно загубили, написали письмо тульским коллегам по бытовому обслуживанию с настоятельной просьбой за любые деньги выслать трехлитровый самовар.

Самый акт вручения нового тульского самовара Шагею был отмечен с помпой. Опять же это событие использовали для популяризации идей ИДБС. Старика Шагея пригласили явиться по окончании рабочего дня в комбинат, якобы на какое-то торжественное мероприятие. Тот, ничего не подозревая, явился, как всегда, тщательно выбритый, подстриженный, в новом праздничном костюме.

В красном уголке комбината в присутствии сотрудников и специально приглашенных клиентов Ибрахан открыл собрание.