Путник, зашедший переночевать - [40]

Так что вы можете себе представить, как велик был в моих глазах старик, на входе в лавку которого висело сто или больше ключей. Бывают такие скрытые сокровища, которые открываются условной фразой — например, «Сезам, откройся». Я не искал чего-то укрытого от глаз, я просил того, что глаз может увидеть, но хотел, чтобы ключ от этого находился в моих руках.

Был тогда в городе еще один человек, который возбуждал мое воображение. И кто же это? Человек, собиравший пожертвования для Страны Израиля! Он никак не относится к моему нынешнему рассказу, и я упоминаю о нем только из-за его ключей. Стоило мне услышать звук его шагов, как мое сердце начинало частить. А когда он входил, и доставал из своего кармана ключ, и открывал этим ключом нашу домашнюю кассу Меира Чудотворца[66], я застывал как зачарованный. Ведь это касса, в которую в каждом еврейском доме опускают сбереженные деньги, — а тут приходит какой-то человек, и открывает ее, и забирает оттуда все, что там накопилось, и никто ему ничего на это не говорит, более того — все смотрят на него с симпатией, а он садится и что-то пишет на бумаге, как врач, который выписывает больному лекарство, а потом кладет написанное перед моей мамой и говорит: «Да узришь ты приход Спасителя». Я не знал, кто этот Спаситель, именем которого он благословляет мою маму, но я знал, что никакие благословения не могут сравниться с тем, что я только что видел.

И вот теперь этот слесарь стоял передо мной, проверяя сломанный замок на двери «Гордонии», и улыбка плясала в его глазах и морщинах, как будто его радовало, что у людей еще не разленились руки, и вот — они обеспечивают друг друга работой, чтобы кровь не застоялась. И мне вдруг захотелось обнять его и приподнять. Хорошо, что я удержался, — как бы я выглядел после этого?! — так что он продолжал спокойно заниматься своим делом, ковыряясь гвоздем и извлекая замок. В конце концов он его вынул и вставил новый. А человек, недавно приехавший в город, все стоял перед ним, и хотя давно вышел из детства и уже достиг солидного возраста, но по-прежнему хотел заполучить заветный ключ. Как вы, конечно, понимаете, человек этот — я, а ключ я хотел для себя, чтобы открыть им наш старый Дом учения, потому что ключ, который мне вручили в первый день по приезде, я, как вы знаете, потерял и теперь мне нужен был новый.

Когда слесарь кончил свое дело, я сказал ему: «А теперь пойдемте со мной и сделайте мне новый ключ».

Он улыбнулся и ответил: «Разве изготовление ключа — это псалом „Хвали, душа моя, Господа“[67], который следует произносить три раза в день? С тех пор как я себя помню, я и двух дел в один и тот же день не делал».

Я спросил: «Если так, то когда же вы возьметесь за мое дело?»

Он ответил: «Завтра, с Божьей помощью».

Я разочарованно воскликнул: «Только завтра?!»

Он снова улыбнулся: «Ты налагаешь, сын мой, что „завтра“ — это очень далеко от „сегодня“, а на самом деле оно совсем рядом и близко, и человеку стоит знать, что если он что-то не успел сделать сегодня, то он обязательно сделает это завтра».

Глава двадцатая Друзья на чужбине

Поскольку я уже побывал в «Гордонии», то скажу о ней несколько слов. Помещение это состоит всего из одной комнаты. Поднимаются в нее по деревянным ступенькам — не то ступени, не то просто доски положены. Подниматься нетяжело, всего пять невысоких ступенек, но верхняя шатается, и поэтому нужно остерегаться — покачнешься и упадешь, пожалуй. Такое впечатление, что ступеньки эти вообще не от этого дома, а принесены из какого-то другого места, и за недостатком времени к ним сверху добавили еще одну доску, но закрепили плохо, вот она и шатается.

Комната больше в длину, чем в ширину, а окна в ней хоть и смотрят на все четыре стороны, но света дают мало, потому что стоявший рядом хозяйский дом рухнул и развалины заслоняют свет. Это помещение, которое шибушские друзья Израиля сделали местом своих собраний, в сущности, не отдельный дом, а пристройка к хозяйскому дому, когда-то служившая складом, потому что вплоть до начала войны наш город был торговой метрополией, высившейся в окружении окрестных местечек, и местные коммерсанты понастроили себе здесь склады для своих товаров. Эта пристройка была одним из таких складов. И несмотря на то что в ней много окон, она — как слепец, который никогда не видел света.

(И поскольку я встал на высокопарный путь сравнений, продолжу и далее в таком же духе.)

Дом «Гордония» — как слепец, у которого умерли глаза. Но глаза друзей Израиля из молодежного движения «Гордония» светятся солнцем нашей Страны, которую все они хотят увидеть. Есть у нас в галуте[68]такие праведники, которые построили себе каждый свой Дом учения и похваляются, что, когда придет Мессия, он прежде всего придет именно в их Дом. Эти ребята тут, наши друзья, не похваляются, будто праведник Мессия раньше всего придет к ним, они даже не упоминают его имени. Главное их желание — взойти в Страну Израиля и обрабатывать ее землю. И я не знаю, кто лучше — те праведники, которые хотят затруднить Мессию приходом к ним в галут, далеко за пределы Страны Израиля, или те ребята, что берут на себя труд взойти в Страну и приготовить ее к его приходу.