Путник, зашедший переночевать - [177]
Расставшись с Игнацем, я шел и думал: «Наверно, не стоило доводить его до слез. Если бы я дал ему немного, его сердце не было бы так тронуто, и он бы не заплакал». Не знаю, нашептал мне это мой извечный сожитель, мое второе «я», или сатана, или просто дурной инстинкт, из-за которого я ни от одного своего доброго дела не получаю удовлетворения. «Сегодня он плачет, — шептал он мне, — потому что ты отдал ему все свои деньги, а завтра, когда ты уже ничего не сможешь ему дать, он будет над тобой же надсмехаться».
Глава семьдесят пятая
Сборы в дорогу
С тех пор как мои деньги кончились совсем, я стал реже выходить на улицу, потому что боялся, что каждый встречный будет просить у меня милостыню. Поэтому я снова отправился в Дом учения. Сел и задумался. Я думал обо всем, что я здесь сделал, и обо всем, чего сделать не сумел. Потом встряхнулся и решил еще раз почитать Гемару — быть может, это скрасит мне последние дни в Шибуше. Но душевное беспокойство никак не давало мне получить прежнего удовольствия от чтения. Я начал сердиться на Йерухама, который задержал меня здесь ради своей жены. И тут открылась дверь и вбежала госпожа Зоммер в сопровождении какой-то незнакомой женщины.
Госпожа Зоммер протянула ко мне руки с мольбой: «Пожалуйста, дайте нам ту вашу книгу „Руки Моисея“ — у нашей Рахели тяжелые роды!»
«Но я уже отправил ее в Страну Израиля», — сказал я.
Она в отчаянии стиснула руки и воскликнула: «Боже, что же нам делать?!»
Спутница госпожи Зоммер была, видимо, неглупа. Увидев ее отчаяние, она сказала: «А что мы делали, когда этой книги еще не было? Что делают в других местах, где этой книги нет? Берут ключ от Большой синагоги, дают в руки роженице, и она благополучно рожает».
Мы отправились в Большую синагогу за ключом, но не нашли его. В тот день в суде принимали присягу у старика из гостиницы, и синагогальный служка понес туда книгу Торы, а синагогу запер и ключ взял с собой.
Обычному человеку хода от синагоги до суда — четверть часа, но мысли человеческие летят, как стрела, — только собрался человек идти, а той женщине пришла в голову новая мысль.
«Я вспомнила, — сказала она, — что одной женщине дали в руки ключ от Дома учения, и она тоже родила благополучно».
Я запер Дом учения и вручил госпоже Зоммер ключ от него. Она схватила его и побежала что было сил, как бежит всякая мать, когда от нее зависит здоровье и жизнь ее дочери. А я стоял и смотрел ей вслед как человек, которого вдруг лишили всего, что было ему дорого. Но уже через секунду отринул свое огорчение и стал молиться за Рахель — ведь не говоря уже о жалости, я испытывал еще и угрызения совести из-за того, что отослал книгу, которая спасала женщин во время тяжелых родов. Как дурно оборачиваются иной раз самые естественные добрые побуждения — я хотел сделать хорошо госпоже Саре и ее невесткам, а причинил зло Рахели.
Пока я так стоял в тяжелом раздумье о своих проступках, мне вдруг послышался все тот же насмешливый голос, который на сей раз нашептывал мне, что этот младенец просто не хочет выходить из чрева Рахели, чтобы не позорить свою мать, — ведь со дня ее свадьбы не прошло и семи месяцев.
Но пока этот голос считал чужие дни и месяцы, младенец во чреве Рахели понял, видимо, что подвергает свою мать опасности, потому что он начал суетиться и толкаться внутри нее. А тут еще прибежала ее мать и дала дочери в руки ключ от старого Дома учения. И едва ребенок почуял ключ, он тут же и вышел, и вскоре по всему городу разнеслась весть о том, что Рахель Хофши благополучно родила мальчика.
Вот уже несколько лет подряд ни одна женщина в Шибуше не рожала ни мальчика, ни девочку. Когда-то фараон египетский издал свой знаменитый указ, направленный против новорожденных еврейских мальчиков, но, видимо, женщинам нашего Шибуша этот указ показался недостаточно жестоким, потому что они направили его против детей любого пола. И поэтому теперь весь город почувствовал значение произошедшего события, и в людях была заметна даже какая-то радость. Я отправился к Йерухаму, поздравил его и пожелал счастья. Он напомнил мне мое обещание, и я сказал: «Что я обещал, то выполню».
В тот же день я начал всерьез готовиться к отъезду и прежде всего пошел попрощаться со всеми своими здешними знакомыми — как к тем, кого знал и до приезда, так и к тем, которых узнал за время пребывания тут. Если бы Господь уделил им немного от Своей доброты и дал им немного от Своего блага, я бы продлил свой рассказ, но увы — всех их обступили беды и несчастья, и лица их черны, как закопченный горшок, — что уж тут рассказывать, а тем более продлевать. Много лиц у бедности, но каким бы лицом она к тебе ни повернулась, оно всегда смотрит на тебя с печалью и мукой. А больше всего горести добавилось мне в доме Ханоха, потому что я не смог дать его сиротам даже самого маленького подарка. Я уже начал было щупать пуговицы на своей одежде, вспомнив о сыновьях того учителя, которые делали для своего малого талита[278] пуговицы из серебра, чтобы, встретив бедняка, оторвать одну такую пуговицу и дать ему в подарок[279]. Но сироты Ханоха не почувствовали моего замешательства, больше того — они, видимо, очень обрадовались моему приходу, потому что самый маленький тут же начал говорить на память кадиш. Не пропали втуне старания рабби Хаима!
Роман «Вчера-позавчера» (1945) стал последним большим произведением, опубликованным при жизни его автора — крупнейшего представителя новейшей еврейской литературы на иврите, лауреата Нобелевской премии Шмуэля-Йосефа Агнона (1888-1970). Действие романа происходит в Палестине в дни второй алии. В центре повествования один из первопоселенцев на земле Израиля, который решает возвратиться в среду религиозных евреев, знакомую ему с детства. Сложные ситуации и переплетающиеся мотивы романа, затронутые в нем моральные проблемы, цельность и внутренний ритм повествования делают «Вчера-позавчера» вершиной еврейской литературы.
Представленная книга является хрестоматией к курсу «История новой ивритской литературы» для русскоязычных студентов. Она содержит переводы произведений, написанных на иврите, которые, как правило, следуют в соответствии с хронологией их выхода в свет. Небольшая часть произведений печатается также на языке подлинника, чтобы дать возможность тем, кто изучает иврит, почувствовать их первоначальное обаяние. Это позволяет использовать книгу и в рамках преподавания иврита продвинутым учащимся. Художественные произведения и статьи сопровождаются пояснениями слов и понятий, которые могут оказаться неизвестными русскоязычному читателю.
Сборник переводов «Израильская литература в калейдоскопе» составлен Раей Черной в ее собственном переводе. Сборник дает возможность русскоязычному любителю чтения познакомиться, одним глазком заглянуть в сокровищницу израильской художественной литературы. В предлагаемом сборнике современная израильская литература представлена рассказами самых разных писателей, как широко известных, например, таких, как Шмуэль Йосеф (Шай) Агнон, лауреат Нобелевской премии в области литературы, так и начинающих, как например, Михаэль Марьяновский; мастера произведений малой формы, представляющего абсурдное направление в литературе, Этгара Керэта, и удивительно тонкого и пронзительного художника психологического и лирического письма, Савьон Либрехт.
Множественные миры и необъятные времена, в которых таятся неизбывные страдания и неиссякаемая радость, — это пространство и время его новелл и романов. Единым целым предстают перед читателем история и современность, мгновение и вечность, земное и небесное. Агнон соединяет несоединимое — ортодоксальное еврейство и Европу, Берлин с Бучачем и Иерусалимом, средневековую экзегетику с модернистской новеллой, но описываемый им мир лишен внутренней гармонии. Но хотя человеческое одиночество бесконечно, жива и надежда на грядущее восстановление целостности разбитого мира.
«До сих пор» (1952) – последний роман самого крупного еврейского прозаика XX века, писавшего на иврите, нобелевского лауреата Шмуэля-Йосефа Агнона (1888 – 1970). Буря Первой мировой войны застигла героя романа, в котором угадываются черты автора, в дешевом берлинском пансионе. Стремление помочь вдове старого друга заставляет его пуститься в путь. Он едет в Лейпциг, потом в маленький город Гримму, возвращается в Берлин, где мыкается в поисках пристанища, размышляя о встреченных людях, ужасах войны, переплетении человеческих судеб и собственном загадочном предназначении в этом мире.
Одна из самых замечательных повестей Агнона, написанная им в зрелые годы (в 1948 г.), обычно считается «закодированной», «зашифрованной» и трудной для понимания. Эта повесть показывает нашему читателю другое лицо Агнона, как замечал критик (Г. Вайс): «Есть два Агнона: Агнон романа „Сретенье невесты“, повестей „Во цвете лет“ и „В сердцевине морей“, а есть совсем другой Агнон: Агнон повести „Эдо и эйнам“».
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.