Пути зла - [26]

– А-а-а. – Джонни мгновенно остыл. Воцарилось тягостное молчание. – Все равно… мою маму кремировали. Мы развеяли ее прах, мы…

И он заплакал. Доктор Цзян бросилась утирать ему глаза. На секунду она крепко прижала его к себе…

– А почему бы нам не прогуляться сейчас на кладбище? – сказала она мягко.

И когда Джонни посмотрел на нее так, будто она спятила, рассмеялась, и он – тоже.

– Собирайся, – предложила она, – мы не пойдем далеко.

– Это не самое приятное место для прогулок, вы только что сами говорили!

– Все в порядке, если ты со взрослыми. И днем. Что скажешь?

Джонни задумался: «Им это не понравится, тем, внизу».

– Пошли, – наконец согласился он.

Конечно, Майк не был в восторге от предложения Дианы, как она сказала, «совершить приятную прогулку по свежему воздуху». Но случилось непредвиденное: Злая Ведьма поддержала доктора. «Да, пусть пойдут», – разрешила она…

– Хреново себя чувствую, – пожаловался Джонни, когда они с Дианой пробирались по высокой траве к калитке.

– Что это значит? – спросила доктор Цзян, беря его за руку.

– Когда вы на взводе, и все валится из рук, и вы не знаете, в чем дело… – пытался объяснить Джонни.

– Весьма точное определение. А когда у тебя возникло это чувство?

– Только что. Когда она сказала, что нам можно пойти.

Некоторое время доктор Цзян шла молча.

– Может, ты уже достаточно взрослый и тебе не нужно, чтобы Николь следила за каждым твоим шагом, – попробовала она оценить ситуацию.

– Ага. Какое ей дело? – зло откликнулся мальчик.

У калитки они свернули направо, спустились с холма. Начинало смеркаться. Вокруг были люди. Некоторые с собаками на поводке, другие шли под руку. В отдалении слышался смех…

– Все еще хреново? – с участием спросила доктор Цзян. – Джонни покачал головой. – А теперь скажи мне… кто там живет?

Она смотрела на соседний дом.

– Там живут Китоны. У них двое ребятишек. А выше по холму, за нами, живет старая мисс Грант с собаками. Кто-то каждый день приходит гулять с ними. Она за это платит. Может, и мне заняться этим, как вы думаете? – неуверенно спросил мальчик.

– Может быть, если родители согласятся и ты не будешь уходить далеко. А кто живет рядом с Китонами?

– Мистер Сейдж с братом. Его брат сумасшедший. По-моему. Он никогда не выходит. Я слышал, как миссис Китон говорила. У мистера Сейджа есть корабль. Большой корабль, на нем перевозят бензин и контейнеры. Может, и не один корабль…

– У него тоже есть собаки?

– Ага. Бультерьер. И охранная сигнализация, и огни, которые зажигаются, если сделаешь что-то не так. Так говорит миссис Китон. Я этого ни разу не видел. Ну, мисс Грант, ее-то я видел. И все. Ее шпиц написал однажды на наш почтовый ящик.

Они некоторое время шли молча. «Рука у доктора Цзян что надо, – решил Джонни, – сухая, но не чересчур тощая. И пахнет от нее потрясно. Не этой противной штукой – „Ядом“,[23] которым мажется Ведьма. Тяжелый омерзительный запах… ну просто отрава. От доктора Цзян пахнет цветами…»

Она милая.

– Вы поможете мне? – вдруг вырвалось у Джонни.

– Да.

– А как? – поинтересовался мальчик.

– Освобожу тебя из тюрьмы, которую ты сам себе построил.

Я вздремнул немного – у меня был утомительный день: встретил свою Единственную Любовь. А потом – магазин «Максин», и розы, и все остальное. К пяти часам надо было отправляться зарабатывать себе на хлеб. Я – искусный вор, но мне нужен надежный источник дохода, чтобы питаться и обеспечить себя жильем. У меня ведь те же потребности, что и у людей среднего достатка.

Итак, я выводил из кустов свой ве́лик, когда в голову мне пришла отличная мысль: проехать мимо Корт-Ридж, разнюхать, что там происходит. Может, мальчик будет играть в саду. Представил себе: сижу на своем велосипеде, держусь рукой за ограду, разговариваю с ним. Может, ему захочется прокатиться. Он устроится у меня на коленях, положит руки на руль поверх моих. Мы вырвемся на волю. Да!

Еду вверх по дорожке, дружески приветствую идущие навстречу парочки. Здороваюсь с каким-то мужчиной (он делает вид, что немецкая овчарка, которую он держит на поводке, не гадит). Клены окаймляют дорожку со стороны кладбища. Слева от меня тянутся ограды домов, расположенных на вершине Корт-Ридж. Сады, примыкающие к домам, взбираются на гору. Странно, как люди отличаются друг от друга своим отношением к природе. Вот ухоженный, вылизанный сад, а рядом – сплошные заросли. Солнце опускается за гору. Каждый дом вырисовывается на фоне бледно-голубого неба черным силуэтом, окруженным золотым ореолом. Дома построены солидно, в расчете на большие семьи, чтобы устраивать балы, обеды, приемы.

Вдруг все пошло наперекосяк…

По дорожке прямо навстречу мне спускается Джонни. Издалека вижу, что это – он. На нем та же одежда, что и днем. Но и в другой одежде я сразу же узнал бы его. Понимаете, как будто в руках у меня бинокль. Но он с женщиной… Мачеха? Потом разглядел: да это доктор Диана.

Спрыгиваю с велосипеда и прячусь вместе с ве́ликом за дерево. Тут есть где укрыться. Сердце мое прямо выскакивает из груди: не заметили ли они меня? Твой голос, пронзительный и мелодичный, милый малыш Джонни, для моих ушей слаще меда. Доктор Диана выглядит сегодня просто великолепно. Она невысокая, тоненькая. Грациозно покачивает бедрами при ходьбе. Мысленно вижу ее в белом шерстяном вязаном платье. Мне хочется, набравшись мужества, поинтересоваться, нет ли у нее такого платья. (Или хотелось бы ей иметь такое…) У нее красивые, черные и густые, как патока, волосы. Но зачем она так часто меняет прическу? Длинные, подобранные, распущенные, заплетенные французской косичкой – на каждом занятии новая прическа. Никогда не знаешь, чего ожидать. Она такая хорошенькая! Милое лицо с маленьким острым подбородком всегда преисполнено доброты. Восточным типом лица она очень похожа на китаянку: выступающие скулы, миндалевидные глаза, тщательно выщипанные брови вразлет. Жалостливое выражение внимательных глаз. Воспринимаешь ее как старшую сестру или любимую тетушку. Губы ее почти всегда улыбаются. Однако самое лучшее у доктора Дианы – несомненно, ее кожа: не желтоватая, а скорее кремовая, цвета сливок, без единого изъяна или морщинки. Когда она загорает, бьюсь об заклад, этот цвет сливок густеет.