Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI - [64]

Еще дальше в своей ревизии основ народнической доктрины пошел Каблиц. В частности, он противопоставлял «общинно чувствующие массы» «критически мыслящим личностям». Согласно его взглядам, народ в своих поступках руководствуется нравственными мотивами, в то время как интеллигенция – рациональным мировоззрением, сложившимся в результате образования. Но в действительности такая система взглядов вторична и зависима от контроля чувств. А раз это так, то в морально-этическом отношении народ выше отечественной интеллигенции, и необходимо отказаться от попыток навязывать народу новые формы быта вопреки его желаниям. Каблиц считал, что образованные слои не должны претендовать на руководство народной массой. Идея «облагодетельствования народа» очень часто оборачивается извлечением собственной выгоды, а не улучшением положения населения.

В состав интеллигенции Каблиц зачислял всех, кто «живет не физическим трудом» (учителя, лица духовного звания, военные, промышленники, сельские хозяева, торговцы, чиновники и администраторы). Они едины в своем праве «на самоуправление над народом»[248]. Эта идея пришла в Россию с Запада, как и желание «лечить крестьянина от холопства путем передачи ему книжной мудрости…»[249]. В действительности же интеллигенция должна отстаивать «независимость народной жизни», умственным и нравственным воздействием оказывать «помощь осуществлению народного блага»[250]. Напротив, желание «подгонять сверху бюрократическим кнутом ход народной жизни по пути прогресса» могло обернуться бесконечными жертвами, забвением интересов живущего поколения людей[251]. Насилие неминуемо приведет к усилению бюрократизма. И не столь важно, будет ли он консервативным, либеральным или социалистическим.

Наряду с заменой рационалистических элементов в обосновании народничества эмоционально-психологическими Каблиц отказывался от социалистического содержания доктрины. Главным в его концепции становилась защита русской самобытности, национальных особенностей жизни народа. Так, он считал, что в государственном устройстве вполне возможно использовать общину, наделив ее правами самоуправления. Решение многих проблем социальной жизни представлялось Каблицу возможным с позиций «истинного национализма». Интересы русского народа должны были определять политику государства. Представители других национальностей в зависимости от их положения и значимости в империи могли или получить право на развитие культуры и языка (поляки), или подвергнуться постепенной русификации (белорусы, украинцы), или раствориться среди основной массы населения с потерей своей национальной идентичности (евреи).

Негативное отношение к социалистическому содержанию народнической доктрины, неприкрытая ксенофобия, присущая взглядам Каблица, не могли не вызывать неприятия и отторжения у сторонников «наследия 70-х годов». Не встречал понимания и пересмотр роли отечественной интеллигенции в социальном прогрессе, характера ее взаимоотношения с народом, морального долга и целевой направленности деятельности.

В отличие от Червинского и Каблица Абрамов не был категоричен в критике ментальных недостатков отечественной образованной части общества. Зато был четок в постановке задач и определении конкретных форм работы интеллигенции, направленной на адаптацию крестьянского хозяйства к условиям рынка и товарно-денежным отношениям. Ключевым моментом его публицистических выступлений стало формулирование «теории малых дел», получившей в прессе и второе свое название – «абрамовщина». Ее составными элементами стали признание капиталистической эволюции страны, призыв к «образованному обществу» направить усилия на помощь русской деревне, разработка целого ряда практических мер по просвещению народа и улучшению его материального положения.

Главная цель прогресса виделась Абрамову в достижении «общего блага». Однако в отличие от концепций П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского общественная эволюция напрямую не связывалась с развитием лучших качеств человека. Как писал Абрамов, «прогресс общества вовсе не обусловливает собою прогресса личности, и личность в прогрессирующем обществе отнюдь не прогрессирует»[252]. Тем самым приоритеты отдавались интересам целого, а не индивида. Однако такой подход кардинально не менял общей для народничества идеи морального долга перед народом. Происходила только ее трансформация применительно к новым условиям жизни.

К середине 1880-х годов стало очевидным, что рыночное хозяйство в России окончательно укрепило свое положение и требуется разработка форм и методов приспособления к новым условиям. «Пора перестать бесполезно рассуждать о невозможности укрепления капиталистических порядков в нашем отечестве и обратить все внимание на то, чтобы…оградить население от печальных сторон этих порядков», – писал по этому поводу Абрамов[253]. Этот вывод снимал вопрос о социалистической перспективе развития страны и ориентировал интеллигенцию на длительную повседневную работу. Менялся и идеал образованного человека. На смену героям революционной борьбы приходила «трудовая интеллигенция»: «…учителя и учительницы начальных школ….лица земско-медицинского персонала, захолустные судьи, лучшая часть духовенства. …интеллигенция из крестьянства и мещанства и т. п.»