Пути и перепутья - [42]

— Каждые год или два, — продолжал Митос, — я возвращался к моему почтовому ящику — единственный обратный адрес, который я мог ей дать — в Филадельфии. Я знал, что однажды найду его пустым, поскольку она неизбежно перестанет отвечать на письма, которые я посылал ей, пока путешествовал. Тогда это действительно будет конец.

— Как ты познакомился с сыном Китти?

— Из-за эпидемии гриппа после Первой мировой войны. Люди в возрасте от пятнадцати до пятидесяти умирали в массовом порядке. Сейчас известно, что чем сильнее была их иммунная система, тем больше она работала против них, поэтому дети и пожилые люди, как правило, выживали. Семью Китти поразило жестоко. От этого гриппа она потеряла отца, мать и мужа. Ее последний живой дедушка выздоровел только, чтобы умереть от старости в том же году. Сама Китти и ее единственное дитя не подцепили болезнь. Овдовев и став одинокой, она написала мне в тысяча девятьсот девятнадцатом году, прося забрать ее и маленького Патрика.

— И ты, не видя ее в течение двадцати трех лет, сделал это? Ты выглядел ее возраста или моложе.

— Я хотел вернуть свою дочь, Джо, — заявил Митос, пожав плечами.

Джо мог только молча согласиться, что сам поступил бы так же. Он упорно трудился последние несколько лет, чтобы наладить отношения с Эми, и будет жалеть всю жизнь, что не видел, как она растет.

— Моим намерением было посетить их один раз и помогать материально, но Китти были нужны не деньги. Она снова хотела семью. Я объяснил о Бессмертных, о риске, которому я бы подверг ее мать и ее саму в те годы, останься рядом с ними. Ей было все равно. Итак, я взял Китти и Патрика странствовать со мной по всему миру.

— Как же ты защищал их?

— Нелегко, и они не вышли из этого невредимыми. Я поскорее увозил их, едва появлялись Бессмертные. Китти с первого же года рассказала Патрику все. Я выдавал себя за его дядю и брата Китти, но когда он был по-настоящему раздражен, ему доставляло удовольствие называть меня дедушкой.

— Разве он не должен был ходить в школу?

— Я учил его в основном сам. Мы не задерживались на одном месте дольше определенного периода, иногда вокруг вообще не было школ. Мы по очереди бросали дротики в карту, выбирая, куда поехать. Мне пришлось вырвать из карты Антарктиду: Патрик целился в нее, хотя я сказал ему, что она необитаема.

Я не успел моргнуть, а он повзрослел, и Китти остепенилась с новым мужем. Патрик предложил вместе отправиться в университет в тысяча девятьсот тридцатые годы, и мы весело проводили время… потом он тоже женился. После этого я видел их каждые несколько лет, по отдельности, чтобы не провоцировать неудобные вопросы в их семьях, до последнего письма Китти в тысяча девятьсот шестьдесят втором году. Она умирала, и Патрик был в бешенстве, что я не прибыл вовремя, чтобы попрощаться. Некоторое время отношения были напряженными, но тем ни менее мы постоянно общались. Он пережил свою жену, и я не думаю, что его дети поняли, почему он выбрал дом престарелых именно в Катманду, чтобы провести там свои последние годы. Я посещал его так часто, как мог, и в этот последний раз его здоровье было… ну, я знаю признаки. Я остался до конца.

Закончив свой рассказ, Митос глубоко вздохнул и спросил:

— Так чем, кроме чтения лекций Наблюдателям, ты еще занимался этим летом, Джо?

— Выслушивал мою дочь, которая жаловалась, как трудно тебя найти. Она не понимает, почему для тебя опасно быть под надзором. Я сожалею обо всем этом, Митос, — он хотел извиниться разом за все, что происходило в пещере, древнее прошлое и настоящее, но не нашел подходящих слов.

— Джо, — сказал Митос неожиданно. — Я ухожу на рассвете.

Джо кивнул, ожидая этого и не в силах помочь, но чувствуя одновременно грусть, что его друг уходит, и радость, что Митос предупредил его.

— Я отвлеку остальных, пока ты попрощаешься с директором, — предложил Джо и, отвечая на удивленный взгляд Митоса, пояснил: — У Наблюдателей, как у коллег доктора Золл, больше нет свободы перемещения, а она, вероятно, выйдет отсюда в наручниках. Осталась только доктор Конрад, которая не полевой Наблюдатель и не может, как ожидается, следовать за тобой. Даже штаб-квартира примет это оправдание, когда мы тебя потеряем.

— Спасибо, что доверяешь мне, Джо.

Джо с улыбкой сказал:

— Я бы не стал заходить так далеко, но похоже на то, что ты сказал мне однажды. Я бы сделал это для Маклауда.

Джо пожал плечами, а затем спросил:

— Так куда ты идешь?

— Не знаю.

— Когда ты придешь туда?

— Не уверен.

— Что ты будешь делать?

— Не готов сказать.

Джо вздохнул, сдаваясь, и сказал:

— Ладно. Просто… пожалуйста, не пропадай, Митос.

Митос посмотрел на Джо долгим взглядом, словно запоминая его лицо или, возможно, замечая все маленькие изменения в нем за те годы, что они знали друг друга. Джо был прекрасно осведомлен о том, как седина неуклонно превращает его волосы в соль с перцем. Он не хотел напоминать Митосу, что стареет, время уходит. Хотя он знал Маклауда дольше, наблюдая за ним, на самом деле прежде чем формально познакомился с Маком, Джо дружил с Митосом, учитывая время, когда он не знал его настоящего имени.