Пути-дороги - [160]

Постепенно все понемногу обсохли. Только кожаные куртки Лапшова и Рахманова, промокшие насквозь, никак не высыхали. Кое-кому из партизан удалось сменить одежду, в том числе и мне. Когда мы были еще в Старе-Гори, я присмотрела себе одежду, которая в войну считалась верхом элегантности, — американский свитер и кожаное пальто. Но меня тогда высмеял Рахманов. Теперь же я посмеялась над ним: ведь моя серая солдатская шинель вполне сносно служила мне.

Мы снова двинулись в путь. Я шла за Таней, а за мной шел Винце Хатвани, присоединившийся к нам в Бистрице. До этого он находился в словацком партизанском отряде. Это был высокий худощавый мужчина средних лет. Говорил он мало, но пользовался большим уважением. Меня и Таню он жалел, смотрел на нас как на своих дочерей и по возможности помогал нам. Временами он нес наши рюкзаки, а если мы падали, помогал нам подняться.

По долине двигались гитлеровские моторизованные части. Они обстреливали склоны гор, где, по их предположениям, намечалось скопление партизан, огнем из минометов.

Уставшие и голодные, мы остановились на небольшой отдых в хвойном бору.

— Недалеко река Грон, — сказал Ногради. — Вот переправимся на другой берег, тогда пойдем быстрее. По мнению местных жителей, эта местность окружена гитлеровцами, а дальше нам будут попадаться лишь отдельные вражеские гарнизоны.

Мы остановились лагерем, разбили палатки, установили связь с Киевом.

«Через Андреева Ракоши. Находимся в кольце окружения в районе Моштенция. Разведываем переправу через Грон. Связи с другими отрядами не имеем. Временно к приему самолета не готовы. Сообщите место нахождения отряда Козлова. Ногради».

Остановившись на отдых, мы выслали разведывательные группы во всех направлениях. Вернувшись, они доложили, что километрах в двух от нас, в селе, находится тыловая часть гитлеровцев.

Было решено остаться здесь до тех пор, пока разведчики не отыщут переправу через Грон. Разводить костры и шуметь строжайше запрещалось.

А дождь, как назло, пошел снова. Наши палатки не спасали нас, но еще хуже было то, что мы не имели продуктов. Наше настроение ухудшалось от беспокойного поведения примкнувших к нам солдат и партизан. Как только разведчики возвращались с задания, они сразу же обступали их, стараясь узнать новости, так сказать, из первых рук, да еще до того, как об этом будет доложено командиру.

Ногради решил укрепить дисциплину в группе. Он и Куримски лично побеседовали с каждым партизаном, разъяснили им, что тот, кто не верит в успех или считает для себя слишком трудным служить в отряде, может его покинуть. Несколько маловеров вообще были изгнаны из отряда. Разведчикам же было строго-настрого приказано сообщать о результатах разведки только командиру или его заместителям. Заместителем начальника разведки был назначен Бела Пап.

Однажды разведчики пригнали в лагерь двух волов. Одного сразу же пристрелили. Так у нас появилось мясо, которое мы разделили поровну между всеми. Мясо появилось, а вот ни хлеба, ни соли не было. Но мы так изголодались, что не обращали на это внимания. Разрезав мясо на небольшие кусочки, жарили его на углях и ели.

Однажды утром я проснулась и, открыв глаза, сказала: «Какой густой туман!» Таня объяснила мне, что никакого тумана нет и в помине. Тогда я испугалась. Спросила других ребят, и оказалось, что одни видели туман, а другие — нет. Спустя несколько часов это прошло.

Таня, как студентка-медичка, объяснила, что наше зрение резко ухудшилось из-за недостатка соли и витаминов. После этого случая мы стали жевать сосновые почки.

Приближалось 7 Ноября — годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Накануне мы получили из Центра следующую радиограмму:

«Ногради. По случаю 27-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции сердечно поздравляем венгров, желаем боевых успехов в борьбе против гитлеровских захватчиков. 6 ноября 1944 года. Строкач, Андреев».

А спустя двое суток мы получили другую радиограмму, в которой наш связной Коссовский сообщал нам о том, что Центр с трудом прослушивает наши передачи.

11 ноября мы радировали в Центр о том, что часть радиоаппаратуры мы были вынуждены зарыть в землю и теперь работаем на РПО, источники питания сели, да и сами условия не позволяют нам поддерживать регулярную связь.

В течение двух суток мы находились возле Лучатина, где вели разведку переправы через Грон. Наши разведчики доложили, что все мосты через Грон охраняются гитлеровцами. Река вздулась от сильных осенних дождей, и о том, чтобы перейти ее вброд, не могло быть и речи. Но мы познакомились с тремя словаками, которые пообещали нам помочь. Они знали бревенчатый мост, о существовании которого гитлеровцам не было известно. Мост находился примерно в полукилометре от села, и мы решили переправиться на другой берег по нему.

10 ноября спустились в долину. Ярко светила луна. Шел редкий снежок. В долине мы вышли на дорогу и по ней дошли до домика лесничего, где нас ожидали проводники-словаки.

Выслали вперед разведчиков. В полукилометре за ними шел Шандор Ногради, затем — мы, радисты, и все остальные.

Едва мы приблизились к шоссе, как послышалось гудение машины. Пришлось остановиться. Из окон ближайшего дома кто-то просигналил светом. Минут через двадцать сигналы прекратились, а из крайнего дома донеслось громкое пение.