Пути-дороги - [154]

Однако вечером того же дня командование сообщило нам новые сведения. Венгерский фашист по фамилии Салаши взял власть в свои руки. Советские товарищи спрашивали у нас, кто такой Салаши, но никто из венгров не знал этого.

Вскоре выяснилось, что наше положение нисколько не изменилось.

Радиограммы, получаемые от Шандора Ногради, свидетельствовали о том, что борьба обострилась. Ногради торопил с объединением венгерских групп, так как предполагал, что гитлеровское командование, оккупировав Венгрию, может нанести удар по восставшим.

«Прошу дать указание Величко о подготовке к переходу через венгерскую границу в составе объединенной группировки».

«Четвертый фронт до сих пор не выбросил венгерские группы на словацкую базу. Срочно прошу вашей помощи».

«Дезертиры из хортистской армии в одиночку и группами переходят к нам, заявляя, что они не хотят выполнять приказы Салаши. Солдаты полагают, что Хорти находится в Швейцарии. Они утверждают, что начавшаяся в Будапеште 17 октября всеобщая забастовка продолжается по сей день. По всей стране проходят аресты коммунистов, представителей левых партий и активистов Словацкой народной партии».

Положение изменилось настолько, что было невозможно предугадать, когда именно гитлеровцы нападут на Словакию. Однако долго ждать не пришлось. 19 октября танковая дивизия СС появилась в районе Римасомбата и Йошвы. Всего же на подавление Словацкого национального восстания было брошено восемь немецких дивизий.

Ногради торопил с переброской на базу венгерских групп.

В это время Штаб партизанского движения Украины по распоряжению сверху поручил осуществлять общее командование всеми партизанскими группами в Словакии полковнику Погребенко.

В штабе делалось все возможное для того, чтобы выполнить просьбы, поступавшие от командиров групп, действовавших в тылу врага, однако не все просьбы и не всегда выполнялись из-за отсутствия времени или возможностей. Об этом свидетельствуют радиограммы из Центра.

«12 октября погода была нелетная, в результате чего на аэродроме скопилось большое количество отрядов и групп. В течение трех дней будем посылать по одной группе. Направить их все сразу возможности не имеем. Отряды и группы, находящиеся в тылу противника, все до одного, просят оказать им немедленную помощь, и притом во внушительных размерах. Для Козлова в ночь на 17 октября запланировано два рейса, если позволят погодные условия».

«Чайка-267» получила от Погребенко все необходимые бумаги. По интересующим вас вопросам поддерживайте связь с Погребенко через радиостанцию «Чайки».

«Отвечая на вашу радиограмму номер 18, сообщаю, что Погребенко получил указание в отношении переброски вам находящихся у него венгров 14 октября 1944 года».

«Командиру партизанского отряда Ногради. Учитывая последние события, необходимо усилить работу среди венгерских войск, взаимодействовать со всеми, кто готов бороться против гитлеровцев. Партизанским группам при подходе войск Советской Армии с ними не сливаться, а самостоятельно продвигаться в глубь венгерской территории. Ногради продолжать поддерживать связь с Будапештом. Андреев».

«Ногради. Прошу срочно сообщить более подробно о положении лиц, находящихся у власти, главным образом, в столице. Вышлите нам образцы ваших листовок. Как относятся офицеры к режиму Салаши? Активизируйте боевую деятельность в Трансильвании. Ракоши».

«Ногради. Копии Сланскому, Асмолову. Волянский направил для действий в Венгрии отряды Крчанова и Щукина. Егоров направил отряд Лапшова. Относительно использования Величко переговорите со Сланским и Асмоловым».

20 октября под вечер, когда я уже не думала о том, что мы можем сегодня улететь, за мной в Штаб партизанского движения Украины приехал мотоциклист-посыльный. Меня он разыскал в столовой и передал мне приказ садиться с ним на мотоцикл и ехать на аэродром, так как через час я должна была уже вылететь в Словакию. Полученные в Москве инструкции и радиошифр я постоянно носила с собой в планшетке. Вбежав в свою комнату, я быстро сунула в сумку смену белья и сказала хозяйке:

— Все вещи оставляю вам!

Начальник школы раздобыл мне автомат с несколькими дисками и пистолет. У меня даже не было времени попрощаться с ребятами, да, по правде говоря, и не с кем особенно было прощаться, ведь все мои старые знакомые, за исключением нескольких, давно разъехались.

Когда я приехала на аэродром, пилот уже запустил моторы. Оказалось, что ждали только меня. Кроме меня в самолете было еще два пассажира — немец в советской форме с орденом Красной Звезды на груди и английский офицер с красивым и на удивление маленьким парашютом. Я так устала, что, надев парашют, сразу же прилегла и заснула.

Проснулась я, когда мы пролетали над линией фронта, от лая зениток. Английский офицер сунул мне в руку красивое красное яблоко. Откусив от яблока кусок, я как-то сразу успокоилась и без особого страха стала смотреть в иллюминатор на разрывы зенитных снарядов. Часов в одиннадцать наш самолет спокойно приземлился на аэродроме Три Дуба. Мы сошли на землю. Ночь была тихой. Персонал аэродрома безмятежно спал на лавках, а на единственном в помещении столе стояла бутылка с надписью «Боровичка».