Путевые впечатления. Кавказ. Часть 1 - [39]

Одно из отмеченных в нем событий — тот самый захват Ахульго, когда Шамиль был разлучен со своим сыном Джемал-Эддином, кого мы еще увидим возвра­щающимся на Кавказ, после того как его обменяли на княгинь Чавчавадзе и Орбелиани.

Своим живым и глубоким умом Шамиль понял пре­имущество европейских оборонительных сооружений перед азиатскими, возводимыми, кажется, лишь для того, чтобы они служили мишенью для пушек; он избрал своей резиденцией аул Ахульго, расположенный на уединенном утесе среди головокружительных пропастей и скал, под­няться на вершину которых, как считалось, было невоз­можно.

На этом уединенном утесе польские инженеры, кото­рые намеревались продолжить на Кавказе войну, нача­вшуюся в Варшаве, построили систему оборонительных сооружений, от которой не отреклись бы даже Вобан и Аксо.

Помимо этого, в Ахульго имелось большое количество провизии и боевых запасов.

В 1839 году генерал Граббе решился атаковать Шамиля в этом орлином гнезде.

Все считали, что подобная попытка обречена на не­удачу, но генерал Граббе сделал в этот момент то, на что смелые врачи идут в безнадежных случаях: он взял на себя ответственность.

Генерал поклялся своим именем — а «Граббе» означает «могила», — что он возьмет Шамиля живым или мерт­вым, и выступил в поход.

Когда лазутчики донесли Шамилю о наступлении рус­ской армии, он приказал чеченцам беспрестанно напа­дать на нее вдоль всего ее пути, начальнику крепости Аргвани велел задержать русских как можно дольше у ее стен, а аварским командирам, на которых он более всего полагался, отдал приказ отстаивать каждую пядь пере­правы через Койсу.

Сам же он намеревался ждать неприятеля в своей кре­пости Ахульго, до которой русские, вероятно, не дойдут.

Однако Шамиль ошибся: чеченцы смогли задержать русскую армию от силы на один день, Аргвани заставил ее потерять лишь два дня, а переправу через Койсу, счи­тавшуюся непреодолимой, русские форсировали после первой предпринятой ими атаки.

С вершины своего утеса Шамиль следил за приближе­нием неприятеля. Генерал Граббе взял крепость в осаду, надеясь удушить Шамиля голодом и принудить его к сдаче.

Осада продолжалась уже два месяца, когда генерал Граббе узнал, что Шамиль имеет съестных припасов еще на полгода.

Так что следовало отважиться на приступ.

Во время осады генерал не тратил время напрасно: он продолбил дороги посреди гранитных скал, построил бастионы на уступах утесов, считавшихся неприступ­ными, перекинул мосты через пропасти.

Однако ни один из пунктов, которыми русским уда­лось пока овладеть, не господствовал над цитаделью Шамиля.

Наконец генерал обратил внимание на уступ, куда можно было подняться, лишь взобравшись с противопо­ложной стороны на гору, а затем спустить на него с помощью веревок пушки, зарядные ящики и канони­ров.

Однажды утром эту площадку заняли русские, которые дали знать о своем присутствии там, обрушив на цита­дель пушечный огонь.

После этого был отдан приказ идти на приступ, и 17 августа русские саперы преодолели укрепления Ста­рого Ахульго.

Русские оставили у подножия только что взятых ими укреплений четыре тысячи человек убитыми.

Но оставался еще Новый Ахульго, то есть крепость.

Генерал Граббе дал приказ идти на приступ.

Шамиль в своем белом одеянии находился на стенах крепости.

Каждый из них жертвовал собственной жизнью: гене­рал — по одну сторону, имам — по другую.

Тот день был днем кровавой сечи, какой ни орлы, ни стервятники, парившие над вершинами Кавказа, никогда еще не видели.

Противники буквально плавали в крови; все ступени, с помощью которых наступающие преодолевали брешь в стене, были сложены из трупов.

Не слышно было больше воинственной музыки для воодушевления сражающихся: она умолкла.

Ее сменило хрипение умирающих.

Когда целый батальон взбирался вверх по крутой тропе, огромная скала на самой ее вершине, сдвинутая с места человеческими руками, внезапно отделилась от своего гранитного основания, как если бы и гора тоже стала сражаться на стороне горцев, и с ревом и страш­ным грохотом скатилась вниз по тропе, унеся с собой треть батальона.

Когда те, кто остался в живых, уцепившись за выступы утеса, за корни деревьев, подняли голову, они увидели на вершине горы, откуда обрушилась гранитная лавина, полураздетых женщин с растрепанными волосами, раз­махивающих саблями и пистолетами.

Одна из них, не находя более камней, чтобы скатить их на врагов, и видя, что они продолжают подниматься вверх, бросила в них своего ребенка, перед этим размоз­жив ему голову о скалу.

Затем с последним проклятием она ринулась вниз сама и рухнула среди них, все еще дыша.

Русские продолжали подниматься все выше; наконец, они достигли верха укреплений, и Новый Ахульго был взят так же, как и Старый.

В трех батальонах полка генерала Паскевича, полка, носившего название Графского, личного состава оста­лось лишь на один батальон, да и то для его формирова­ния все равно не хватило сотни солдат. Русское знамя развевалось на Ахульго, но Шамиль не был схвачен.

Его искали среди мертвых, но он не был убит.

Лазутчики уверяли, что он укрылся в пещере, и указали ее; пещеру обыскали, но Шамиля в ней не оказалось.