Путешествия во времени. История - [62]

Во время путешествия безответственный хронотурист наступает на бабочку: «Изящное маленькое создание, мелочь, способная нарушить равновесие, повалить маленькие костяшки домино… большие костяшки… огромные костяшки, соединенные цепью неисчислимых лет, составляющих время».

Эффект бабочки, однако, — это всего лишь вопрос возможностей. Не каждый взмах легких крыльев оставляет след в грядущих эпохах. Большая их часть вязнет в массе времени и сходит на нет. Именно такой посыл лежит в основе азимовского «Конца вечности»: результаты вмешательства в историю имеют тенденцию затухать с ходом столетий, а возмущения устраняются трением и рассеянием. Его техник уверенно объясняет: «Реальность имеет тенденцию возвращаться к своему первоначальному положению». Но Брэдбери был прав, а Азимов ошибался. Если история — динамическая система, то эта система наверняка нелинейна и эффект бабочки должен иметь место[172]. В некоторых местах, в некоторые моменты небольшое отклонение может перекроить историю. Существуют критические моменты — узловые точки. Именно в них нужно прикладывать рычаг. История, то есть наша реальная история, должно быть, полна таких моментов и таких людей, просто мы не в состоянии отыскать их. Мы-то воображаем, что можем это сделать. Рождения и убийства, военные победы и поражения. Отсюда такая одержимость Гитлером. Если бы можно было убить только одного человека… В большинстве случаев, однако, творцам этих фантазий хватает ума посмеяться над высокомерием, на которое они намекают. «Может ли кто-нибудь изменить судьбу?» — спрашивает Филип Дик в романе «Человек в высоком замке» (The Man in the High Castle). «Все мы вместе… или одна великая личность… или кто-то в стратегической позиции, оказавшийся в нужное время в нужном месте. Шанс. Случайность. И от них зависят наши жизни, наш мир». Наверняка некоторые люди, некоторые события, некоторые решения значат больше, чем остальные. Узловые точки должны существовать, но не обязательно в тех местах, где мы думаем.

Большинство людей, будучи заблокированными в своем времени, не пытаются ни делать историю, ни, тем более, менять ее. Мы проживаем дни один за другим, по мере их смены, а история происходит сама по себе. Клайв Джеймс сказал, что даже величайшие поэты стремятся не изменить историю литературы, но лишь обогатить ее. Еще одна причина особой одержимости именно Гитлером — то, что он мнил себя Господом Богом. «Фюрер был не таким, — думает Урсула Тодд в романе Кейт Аткинсон, — он осознанно творил историю на будущее. Только страдающий нарциссизмом человек способен на это». Берегитесь политиков, посягающих на то, чтобы творить историю. Сама Урсула живет во множестве своих моментов, раз за разом проживая жизнь в разных вариантах: «Будущее столь же загадочно, как и прошлое».

Мы не можем избежать альтернативных реальностей, ничем не ограниченных вариантов. Оксфордский словарь аккуратно сообщает нам, что слово «мультивселенная» первоначально относилось к научной фантастике, но теперь, увы, относится к физике и означает «большой набор Вселенных в многомировой интерпретации квантовой механики… в которых имеют место все возможные результаты событий». В то же время совершенно в стороне от квантовой теории мы открыли для себя радость и боль виртуальных миров внутри компьютера или матрицы, что заставляет нас рассмотреть возможность того, что сами мы — всего лишь действующие лица в чьей-то еще виртуальной реальности[173]. Или в нашей собственной. В наше время, когда человек говорит о «реальном мире», трудно удержаться и не заключить эти слова в ироничные кавычки. Мы обитаем в виртуальных мирах столь же фамильярно и живо, как и в настоящем мире. В виртуальных мирах ничего не может быть проще путешествий во времени.

Пойдем со мной через кроличью нору вниз, в петляющие туннели. Нашим Вергилием будет Уильям Гибсон. Он читает «Операцию» (The Alteration) — роман в жанре альтернативной истории, который в 1976 г. написал Кингсли Эмис, лучше известный смешными сатирами на современную ему Британию. В мире этого романа Европа пала жертвой авторитаризма, но Гитлер тут ни при чем — речь идет о папской власти. Реформации в этом мире не было, и католическая церковь держит значительную часть мира в своем теократическом кулаке. Разумеется, Эмис здесь косвенным образом исследует собственный, более чем реальный мир — точно так же, как это делают Филип Рот в «Заговоре против Америки» (Against America) и Фрай в «Как творить историю». Рассказанная Эмисом история начинается в кафедральной базилике Св. Георга в Коверли, «материнской церкви всей Англии и заморских территорий Английской империи». Между делом мы наблюдаем обрывки искаженной истории искусств этого мира: купол базилики, очевидно, расписал Тернер «в память священной победы», одну из стен украсил фресками на священные темы Блейк, а хор поет Второй реквием Моцарта, «вершину его творчества в зрелые годы». Наука подавлена. Хотя действие происходит в 1976 г., в ходу конные фургоны и масляные лампы, а «все электрическое презирается». И все взаимосвязано.

Поскольку наука отсутствует, литература в мире «Операции» не породила жанра научной фантастики, но молодой герой романа с удовольствием читает книги другого сомнительного жанра, известного как роман времени, или, короче, РВ. РВ «апеллировал к определенному типу мышления». Он вне закона, но до конца подавить его не удается. Внутри этого жанра сформировался поджанр, известный как фальшивый мир, или ФМ. В этом поджанре в книгах описывается история, которой никогда не было, — альтернативная история. Гибсон объясняет: